Людмила Ржевская - Я, Катя, Сашка и дочь комбата

– Наше дежурство заканчивается через час, – отвечал я. – А может, нам с тобой всё это приснилось? На улице мороз, луна вон какая огромная, мало ли что померещиться может. Давай в первую увольнительную в поселок сходим и узнаем, живет ли там охотник Михей. Если живет, в гости зайдем, а если нет, придется молчать. А то или за сумасшедших примут, или лагерь переносить заставят. Всё плохо. Происшествий не было, всё тихо. Ты согласен, Саша?

– А куда мне деваться? Согласен или нет, ты старший, тебе и ответ держать, если что. Согласен, разумеется. Молчать так молчать.

Я был уверен, что Сашка будет молчать и никому никогда ничего не расскажет. Ему тоже не хотелось прослыть трусом среди ребят или, еще хуже, предателем интересов всего отряда. Через час нас сменила другая пара часовых, а мы спокойно захрапели в постелях.

На другой день мы у командира отпросились в поселок за продуктами. Туда мы наведывались редко под видом лесорубов, что по тайге лес валят. Им в близлежащих поселках никто не удивлялся. В магазине у продавщицы Вари я спросил:

– А скажи, Варюша, у вас тут в поселке живет китаец по имени Михей?

– Живет, куда ему деться. Сегодня вот с утра на продажу пол- изюбра притащил, ночью вчера на охоту ходил. Им вдвоем с Катькой так много мяса не надо, а поселковым радость: изюбрятину поедят, он недорого продает. А вам мясо-то надо?

– Варенька, и мяса возьмем, и еще кое-чего купим. А дом этого китайца ты знаешь? Где он живет?

– Так кто ж его тут не знает, вон – от угла третий дом.

– Спасибо, дорогая, взвесь-ка нам и мяса побольше, и крупы, и макарон.

– А вам-то от Михея что надо? Заболел кто из ваших? Он лекарь знатный, почитай, весь поселок лечит, да и соседи к нему едут за травами.

– Спасибо, Варюша, да друг у нас прихворал малость, травой какой лечебной у вашего Михея разжиться надо, – говорил я и посматривал на Сашку, не сболтнул бы чего.

– Это правильно, лучше травой лечиться, чем химией, – отвечала Варвара и упаковывала нам товар.

Мы с Сашкой взвалили рюкзаки на спины и пошли искать Михея.

Дом охотника нашли быстро. У калитки нас встретила огромная немецкая овчарка, она грозно зарычала и показала свои зубы, будто говоря «только попробуйте войти». Но на крыльце уже стоял китаец.

– Вы ко мне, молодежь, или к Катерине моей? – спросил он, щурясь от яркого солнца и белизны снега.

– Мы к вам, Михей, – проговорил я и осмотрел двор. Кроме овчарки чуть поодаль лежали две белые лайки и грызли кости, наверное, вчерашнего изюбра. Справа от входа росли три березки, молоденькие еще, крыльцо было чистым, и тропинка к нему очищена от снега.

– Ну, если ко мне, проходите, – усмехнулся он, подошел к калитке, буркнул что-то овчарке. Та отошла в сторонку, но продолжала за нами наблюдать. Михей завел нас в дом. Я успел заметить, что в коридоре стояла огромная бочка с водой, на кухне у плиты суетилась девушка.

– Катерина, у нас гости, – громко сказал Михей. Девушка резко обернулась, косынка сползла с ее головы, она посмотрела на нас так, будто кипятком обдала. Мы оторопели, нам стало неловко, она смотрела на нас в упор и разглядывала, словно мы инопланетяне какие или разбойники. А мы смотрели на нее и не могли вымолвить ни слова. Она была выше среднего роста, коса упала с головы и поползла по спине как уж, опустилась ниже поясницы и застыла. Раскосые черные глаза, не моргая, в упор уставились на нас, щеки у нее были измазаны сажей. Вдруг она усмехнулась и произнесла с каким-то пренебрежением:

– Это что? Твои вчерашние знакомые, да, отец?

– Они самые, – засмеялся Михей и продолжил, – они меня за китайского шпиона приняли. Эдакий молодняк, новенькие, наверно, в наших местах.

Мы с Сашкой закашлялись: вот так-так, мы молчать собрались про вчерашнюю оказию с нами, а он уже и дочке своей рассказал про встречу вчера ночью.

– Ну, что стоите, проходите к столу, свежатиной угощу, да и поговорим. Да вы раздевайтесь, вон вешалка за вами. Катерина, поухаживай за гостями, табуретки подай к столу, да и сама умойся и садись с нами обедать, а то в саже вся.

Мы сняли дубленки, прошли к столу, сели на табуретки и посмотрели на Михея в упор, словно спрашивая: «Ну что же ты тайну нашу выдал?»

– Да не переживайте вы так, ребята, кроме Катьки я никому ничего рассказывать не стану, да и она не из болтливых у меня. Сейчас накроет стол, жареную картошечку с мясом подаст, наливки-то вам можно или нет?

– Нет, нам алкоголь запрещен, – выдавил я и посмотрел на Сашку.