Любовь Сушко - Тайна «Лунной сонаты». Пленники любви

– Мы так и останемся в этом замке вдвоем? – поинтересовался незнакомец, хотя в отличие от герцога, он и сам знал ответ на этот вопрос.

Поэтому он прозвучал в сознании Старика с другой интонацией: « Мы не останемся в этом замке вдвоем».

Слова не всегда значили то, что старался в них вложить говоривший, так было и на этот раз. Беседа обретала какой-то неожиданный смысл, а потому становилась невероятно увлекательной и волнующей. Она интриговала Старика и позволяла Пианисту продолжить таинственную игру.

Хотя на первый взгляд в словах этих и не заключалось ничего особенного. Но было здесь что-то необъяснимое даже для него. А может, ему просто нравилось мучить и тревожить людей, даже тех, кто ему был симпатичен.

№№№№№№№№

Наконец, Старик не выдержал, резко повернулся к нему и произнес:

– Я все понимаю. Я счастлив оттого, что ты здесь, но скажи мне…

– Чем ты за это заплатишь? – перебил его собеседник, еще раз подчеркивая, что ему известны даже тайные помыслы, – успокойся, мне не нужна твоя душа. Даже уже отвоеванные прежде девать некуда, иногда дюжину в чистилище выбрасываем, потому что они валом валят, а подземный мир не бесконечен. Старику Данте тогда не удалось запугать их, как выяснилось со временем, многие после его Комедии так и стремились к нам, видно, хотели повторить его хождение по мукам.

– Может, они не ведают о его существовании? – поинтересовался Старик

– Возможно наоборот, слишком хорошо про все знают, вот ты, к примеру. Те времена, когда мои подопечные за ваши души сражались, давно миновали. Я хочу развлечься. А твой замок дивно хорош для отдыха и развлечений. Все здесь происходящее мне и самому становится крайне интересно. Ведь ты совсем не похож на многих скучных, гнусных, циничных и пошлых обитателей этого мира. Не бойся, наши отношения не повлияют на твои райские устремления. Властелин не видит того, что здесь происходит, да по крупному счету ему нет до этого никакого дела. Все на самом деле совсем не так, как пытаются вам представить откормленные священники. Да и откуда им знать, как там на самом деле все устроено. Не так уж мы с ним враждебны, за века все меняется до неузнаваемости. Хотя, так же как и ты, я не терплю над собой никакой власти, никакого давления не переношу, – тут же прибавил Пианист.

А между тем музыка незаметно стихала, но, увлеченные беседой, они не заметили этого. Через мгновение, словно опомнившись, Двойник резко оборвал игру, не заботясь о завершении музыкальной темы. Сидел он неподвижно и заворожено смотрел на клавиши, словно хотел вспомнить мелодию, которую неожиданно забыл. А она металась в его памяти и никак не вспоминалась.

Но это было не так. На самом деле Пианист думал о чем-то совсем ином. Старик Ра и представить себе не мог о чем он мог думать. Но может быть и хорошо, что ему это было неведомо?

№№№№№№№

Неожиданно на черный небосклон, нависавший над замком, выкатилась луна. В ее свете отразился неподвижный силуэт Двойника.

Господи, как интересно было смотреть на собственное отражение не в зеркале, а в реальности, где ты и сам находишься рядом – рукой подать, и все- таки – все по-другому.

Пианист знал все, что ему самому было известно, и то, о чем только предстояло узнать со временем. Это не могло его не волновать.

– Скажи, – неожиданно спросил зачарованный герцог, – а Беатриче на самом деле была прекрасна?

Старик неожиданно перешел совсем на другую тему. За этот день он почти совсем забыл о Данте, который еще вчера так его сильно волновал. Но ведь философ и мудрец наверняка был связан каким-то образом с Пианистом.

– Не знаю, – пожал плечами Двойник.

Как странно звучало такое признание. И ощущая эту странность, Гость попытался развеять сомнения.

– Просто я никогда особенно не увлекался бабами.

Старик вздрогнул – гость был немного груб, но приходилось это терпеть.

– Не мне судить, какая из них плоха, а какая хороша Они все довольно скверные создания.

В голосе его мелькнули безжалостные нотки. Но, кажется, он уже пожалел о сказанном и хотел смерть гнев на милость.

– Не печалься, эта была не лучше и не хуже других. Все зависит не от них самих, а от нашего к ним отношения. Если бы ее встретил не Данте, кто- то иной, то никто о ней никогда и не вспомнил бы. Все остальные в ее время были не хуже, а может и лучше Беатриче, но они канули в Лету, а она в его поэмах и творениях осталась жива и прекрасна, и должна быть за то благодарна своей судьбе. Все в мире случайно, все необъяснимо, может потому этот мир так интересен. И не стоит спорить и думать о справедливости – это бесполезная вещь, – резко прибавил он, желая покончить с этим странным разговором.