Сандра Браун - Жар небес

Прижав ладонь к прохладному стеклу, Шейла прошептала, словно в забытьи:

— Что с тобой произошло, папочка? Скажи, родной!

С того страшного дня, когда у судьбы кончились подарки для Шейлы Крэндол и в один миг на нее обрушилось столько горя, сколько не пережить и за целую жизнь, с того самого дня отец перестал любить ее.

После того как разъехались смущенные гости, после того как Кен и Трисия остались вдвоем, чтобы обсудить предсвадебные проблемы, Шейла кинулась к Коттону, чтобы укрыться от всего мира в его любви и сочувствии.

Но отец вдруг стал чужим. Он даже ни разу не взглянул на нее. И холодно отстранился, когда она упала на его широкую грудь. И не сказал ни одного ласкового слова. Это ей, любимой дочери, которую берег всегда как зеницу ока. И когда Шейла сказала, что ей надо уехать хотя бы на некоторое время и чем дальше, тем лучше, он одобрил ее. Он не был зол. Не бушевал и не впадал в патетику. Это было знакомо и не так страшно. С этим она умела справляться. Но теперь она была ему безразлична. И это пронзило ей сердце. Таким он бывал только с теми, кто был ему противен. Что с ним? Ведь именно сейчас ей так необходима его поддержка, его нежность, его любовь.

Она убежала из дома куда глаза глядят. И добралась до Лондона. Трещина в отношениях с Коттоном расширялась. Короткое письмо раз в полгода, несколько равнодушно-вежливых слов по телефону — вот и вся любовь. Ясно, что иного он от нее не ждет. Каким-то непостижимым образом он вычеркнул ее из своей жизни. Она боялась, что он так и умрет, не посвятив ее в эту тайну. В отчаянии она день и ночь ломала голову над тем, что превратило ее в глазах отца из любимицы в парию.

— Это еще что такое? — услышала она успокаивающий голос доктора. — Я совсем не хочу, чтобы у меня появилась еще одна пациентка.

Шейла нагнула голову, поспешно стирая со щек слезы.

— Здравствуйте, доктор Коллинз, — виновато улыбнулась она. — Со мной все в порядке. Устала просто.

Он взглянул озабоченно, но, к счастью, больше ничего не добавил.

— Есть новости? — спросила она.

— Если судить по данным анализов, я должен сообщить вам, что его необходимо оперировать. — Он закрыл медицинскую карту, щелкнув металлическими пластинками обложки. — Но сейчас это опасно. Он слишком слаб. Пока что нам придется ждать и надеяться, что приступ не повторится.

— Вы мне разрешите войти к нему?

— Не более чем на две минуты. А вам я очень рекомендую успокоиться, хорошо питаться и побольше отдыхать. У вас не вполне здоровый вид. Доброй ночи.

Он пошел по коридору широким размашистым шагом самоуверенного человека, что лишний раз доказывало, какой он еще, в сущности, мальчишка.

Шейла с удовольствием приветствовала медсестру, снимающую показания приборов, и толкнула стеклянную дверь. Несмотря на яркое освещение, комната казалась склепом.

Она приблизилась к кровати на цыпочках. Глаза Коттона были закрыты. Изо рта торчала трубка. Две других, потоньше, тянулись из ноздрей. Взгляд упал на знакомый, как всегда торчащий вверх, клок совсем белых волос. Слезы сразу обожгли глаза. Пальцы ее легко коснулись седых прядей.

— Я люблю тебя, папочка!

Он не подавал признаков жизни.

— Прости, если я в чем-то виновата.

Ровно через две минуты она поцеловала бледный лоб и тихо вышла.

Только когда дверь за ней закрылась, Коттон Крэндол открыл глаза.

Трисия и Кен бились в конвульсиях взаимной ненависти. С крыльца веранды Шейла увидела их через окна гостиной. Голоса, приглушенные оконными стеклами, не позволяли разобрать слов. Но Шейла и не пыталась. Жестикуляция была вполне красноречива.

Ступив в полосу света, идущего из окна, она вновь спустилась с крыльца. Не хотелось, чтобы они видели ее. И тем более вовлекли в свой скандал. Вполне возможно, что ссорились из-за нее. Впрочем, нет, Трисия не могла засечь их тогда в аллее. Если бы она подглядывала, то ни за что не стала бы дожидаться, пока Шейла уедет, а немедленно вылетела бы из укрытия, чтобы застать их на месте преступления.

Оставив сумку и ключи на капоте машины, она пошла через газон к лесу. Конечно, было бы лучше сразу лечь в постель и постараться уснуть. Посещение отца ужасно вымотало ее. Но с тех пор как он заболел, она выматывалась каждый день и каждую ночь с трудом засыпала. Все думала о нем. Она думала и о Трисии с Кеном, о том, как они лежат в одной постели в спальне как раз под ее комнатой. Она ненавидела себя за то, что ей не все равно. Но что тут можно поделать!