Сандра Браун - Жар небес

Кэш и его мать Моника Будро были таинственны ми обитателями небольшого дома на берегу затона [2], пересекающего лесистую местность Бель-Тэр. Моника принадлежала к акадцам [3]. Она вообще не занималась воспитанием сына. Он рос как дикарь. Его постоянно обижали, пока он не повзрослел и не поступил в училище, где скоро стал грозой всех и вся. В Хевене, да и, пожалуй, в целом штате Луизиана, никогда не бывало такого исчадия ада, как этот неизвестно откуда явившийся Кэш Будро.

— А твоя мать… как она? — спросила Шейла.

— Она умерла.

Этот короткий ответ, произнесенный вполне спокойным голосом, заставил ее вздрогнуть. Лицо говорившего в скудном свете наступающих сумерек было непроницаемо. Но она не сомневалась, что и при ярком свете дня оно оставалось бы столь же непроницаемо, надежно скрывая малейшее движение чувств. Таинственность, присущая жизни его матери, передалась и ему.

— Извини, я не знала.

— Это случилось давно.

Шейла шлепнула себя по плечу — убила москита.

— Советую поторопиться домой. Москиты сожрут тебя живьем, — усмехнулся Кэш.

Он подал ей руку. Какое-то мгновение она колебалась, снова ощутив нечто невыразимо опасное. Коснуться этой руки было так же рискованно, как погладить водяную змею. Однако в прежние времена она не раз прибегала к его помощи, и не было случая, чтобы он подвел.

Пришлось воспользоваться ею и теперь. Его большая ладонь, твердая и шершавая, давала ощущение плотной теплоты. Поднявшись, Шейла немедленно высвободила руку. Чтобы скрыть досадное смущение, принялась отряхиваться.

— Последнее, что я слышала о тебе, — это что ты поехал в Форт-Полк и готовился к отправке во Вьетнам. Он молчал. Она взглянула на него:

— Впрочем, это было давно.

— Не так уж и давно.

— Я рада, что ты вернулся. Из нашего округа многие погибли.

Он пожал плечами.

— Видимо, я был лучше подготовлен. — Его губы опять скривились в подобие улыбки.

Ей не хотелось говорить на эту тему. Но ничего другого на ум не приходило. Внезапно Кэш Будро поднял руку и смахнул с ее шеи москита, примостившегося на нежной коже. Грубые пальцы мягко коснулись ее обнаженной шеи и скользнули чуть ниже. В лице отразилось напряженное ожидание ее реакции. Глаза его выражали откровенное желание. Он прекрасно знал, что делает. Он совершал неслыханное посягательство: Кэш Будро дотрагивался до Шейлы Крэндол! И он еще смел притворно виноватым голосом пояснять свои действия:

— Они знают, где самые вкусные места! Шейла сделала вид, что ее не волнует провоцирующий взгляд.

— Ты, я вижу, как был наглецом, так и остался.

— Не хотелось бы разочаровать тебя.

— Мне это безразлично.

Скованная его непреодолимым влиянием, она изо всех сил старалась сохранить внешнюю невозмутимость.

— Мне пора. Как раз успею к ужину. Рада была повидать вас, мистер Будро.

Он изобразил легкий поклон.

— Доброй ночи, мисс Шейла.

Она кивнула с высокомерием, свойственным скорее ее сестре Трисии, чем ей самой, и направилась по тропинке к дому. Можно было не сомневаться, что он смотрит ей вслед.

Шейла пробиралась между деревьями, то и дело спотыкаясь о кочки, торопясь укрыться в стенах дома. Ночной воздух испускал тысячи пряных запахов. На берегах ручья благоухала жимолость. Откуда-то лились ароматы гардении, дикой розы, магнолии, лигуструма с твердыми, будто восковыми, листьями. Шейла различала и узнавала эти запахи. Они словно поднимались из глубин ее подсознания, и каждый был связан с отдельным воспоминанием, отдаваясь в душе сладкой болью.

Никакой запах на земле не похож на запах садов Бель-Тэр, на запах родного дома. Если бы ее ослепили и привезли сюда, она безошибочно узнала бы это дорогое ее сердцу место.

Ночной хор лягушек и цикад гремел во всю силу. Закрыв глаза, она прижалась лбом к шершавому стволу флоридской сосны. Неужели она снова дома, в Бель-Тэр, в душистую летнюю пору! На какой-то миг она словно наяву ощутила холодную пелену зимнего лондонского тумана.

Затем, не выдержав, открыла глаза. Пред ее восхищенным взором возвышался дом, легкий и белоснежный. Он располагался в центре широкого пространства, освобожденного от лесных зарослей.

Желтый свет электрических ламп освещал часть веранды, которая опоясывала дом с четырех сторон.

В одном из углов веранды Коттон когда-то устроил для Шейлы и Трисии веревочные качели. Бостонские папоротники, нежные, точно лебяжий пух, росли в двух вазах по обеим сторонам от входной двери. Веда очень любила эти папоротники, вечно суетилась вокруг них и бранила всякого, кто проходил мимо слишком близко.