Татьяна Краснова - Территория юности

Лилька была в бурном восторге от перевертыша, и пришлось показать ей еще один, уже из посудного шкафа: обычный пейзаж на старинной фарфоровой тарелке, с холмом, ведущей к нему дорогой и деревьями на лугу, если повернуть его на бок, превращался в голову великана в профиль. Деревья становились шевелюрой и бородой, замок – носом, домики – глазами. Лилька заливалась смехом, снова и снова вертела тарелку и положила ее на место только после того, как увидела графин со стеклянным чертиком внутри.

Чертик торжественно поднимал бокал, который всегда чудесным образом оказывался полон – хоть переверни графин вместе с чертом вверх ногами. Правда, вместо положенной водки Перехватовы наливали в него настоящую родниковую воду, которую не ленились возить для питья. Воду девчонки тут же выпили для чистоты эксперимента и заели конфетами. Лилька и переворачивала графин, и трясла, но у хитрого черта не выливалось ни капли, и под конец, обхохотавшись, упала в кресло и заяви ла, как же здорово у Кати в гостях. Катя была польщена.

А Лилька увидела магнитофон, без спросу включила музыку, потом заметила в Катиной комнате большое зеркало и переместилась туда. Тут же ей захотелось посмотреть Катины наряды, а потом – примерить их. Катя от души веселилась вместе со своей необычной шумной гостьей, надевая разные тряпки в немыслимых сочетаниях и прыгая в них перед зеркалом, чего никогда от себя не ожидала – но тем это было прикольнее. Давно наступил вечер, но они обе этого не замечали. Лилька продолжала развлекаться, накручивая им какие-то немыслимые чалмы из цветных полотенец, накидывая развевающиеся шали и покрывала и навешивая на шеи и на руки гремящие бусы и длинные цепочки.

Вернувшийся домой Алексей увидел в комнате своей серьезной сестры пляски дикарей и полный разгром.

– Обучение началось, – проговорил он, видимо имея в виду компьютерные курсы.

Новая Катина знакомая очаровательно ему улыбнулась, а взглянув на часы – стрелки подходили к одиннадцати, – ахнула и заторопилась к выходу, стаскивая с себя чалму. Уже на пороге ее осенило.

– Надо тебя с нашими познакомить! Ты такая прикольная девчонка. Добром спрашиваю – классная идея?

Не слушая ответа и уже сбегая по лестнице, Лилька все развивала свою идею и кричала Кате какие-то указания.

– А ты что-то рано, – язвительно сказала Катя, проходя в свою комнату и не глядя на брата. – Совсем не погулял сегодня.

Кто его знает, вдруг начнет взрослого из себя корчить и что-нибудь ей выговаривать. Лучшая защита – его опередить. Но Алексей не расположен был выпендриваться.

– Какое гулять, холод собачий, – сказал он, пожав плечами. – Правда, Арчи?

Пудель, согласно скуля, подпрыгивал, кланялся и молотил хвостом по полу. Ждал, что потреплют по хохолку. «Подхалим, – подумала Катя. – Я – хозяйка». Но пес продолжал прыгать вокруг брата, на плече которого – она только сейчас заметила – висела розовая дамская сумочка. Катя уставилась во все глаза и наконец нашлась:

– Тебе к лицу.

– Балда, – необидно отозвался Алешка, – это тебе к лицу, – и всучил ей сумку.

Катя принялась вертеть ее в руках – новая, с этикеткой, а Алешка рассказывал:

– Кидали дротики в парке, размялись немного. Это приз.

– Робин Гуд, – сказала Катя, – спасибо. – И не удержалась: – Больше, что ли, некому подарить?

– Ты у нас на даче не была? – не отвечая, спросил Алешка.

– Нет. Что мне там одной делать?

– Так, мало ли. Ромка с женой поссорился, а родители его уехали. И ключ от их квартиры он, как на грех, куда-то задевал. Дома, скорее всего, оставил, а возвращаться не захотел. В общем, я ему дал вчера ключи от нашей дачи. Не в машине же ему было ночевать.

Брат смотрел вопросительно. Конечно, это по-дурацки – вот так сообщать ей задним числом. Ее формальное согласие, разумеется, ему и вчера было не нужно, а надо, по-видимому, только, чтобы она родителям не наболтала лишнего. Как будто она когда-то что-то болтала! О сигаретах, которые он таскал у папы, когда тот еще не бросил курить. Или о том, как он вечерами на даче убегал к друзьям, оставляя ее одну. Никогда никакой благодарности! Сказала бы ему, если бы речь шла не о Романе.

– Конечно, пусть живет, – сказала Катя. – Сколько нужно.

– Ну вот и ладно, – зевнул Алешка. – А я спать. Завтра экзамен.

– Нет чтоб шпоры писать до утра, как положено.

– В ломак. Перед смертью не надышишься.