Анна Гвидичи - Заложница олигарха

– Тихо! – рыкнул кривоносый и еще раз хлестко отвесил подзатыльник.

Боль прострелила от макушки до пяток, я дернула руки к голове и получила второй удар.

– Хватит, – ровно и безразлично сказал хозяин дома. Будто ему еду в тарелку накладывали и ждали команды, когда можно остановиться. – Она больше не будет открывать рот без разрешения. Правда?

Я посмотрела на него сквозь завесу волос. От долгой езды и подзатыльников хвост на голове сбился, резинка сползла, пряди торчали во все стороны, как у пугала. Грязь на ногах от вчерашнего дождя высохла и стянула кожу. Паршиво-то как, господи. Мне было холодно, страшно и хотелось проснуться. Этого просто не могло быть. Всего. Начиная с неуместно роскошного особняка и заканчивая той игрой, которую начал садист в деловом костюме. Первое правило озвучено. Говорить мне нельзя.

– Нет, – огрызнулась я. – Вы игрушку себе решили завести? Домашнюю морскую свинку? Это незаконно. Немедленно отпустите меня! Я требую…

На середине крика амбал зажал мне рот, и я с удовольствием вгрызлась в ладонь. До крови не прокусила, а жаль. Потому что как только кривоносый выдернул руку и зашипел, мне оставалось несколько мгновений до избиения.

– Неправильный ответ, – строго сказал хозяин дома. – Гена, привяжи её.

Амбал грузно переступил с ноги на ногу и выдохнул у меня над ухом. Куда вязать-то? И так на все конечности веревки намотаны. Здесь и столба-то никакого нет, чтобы привязать. Ладно, колонны, мы все-таки в помещении. Стены гладкие, без выступов, ростовых скульптур нет. Даже лестница была жутко футуристическая и для привязывания не годилась. Её ступени крепились одним концом к стене и висели в воздухе, больше ни на что не опираясь. Перила? Какие перила? Хотела бы я посмотреть, кто по ней каждый день поднимается и спускается, рискуя упасть и сломать шею.

– Пойдем, – толкнул меня кривоносый прямо к этой лестнице.

Драться я по-прежнему не могла, что делать, не знала. От ощущения то ли кошмара, то ли изощренной игры, крыша ехала. Вот сейчас оба мучителя засмеются, назовут меня дурой и признаются, что это розыгрыш. Какое-нибудь экстремальное реалити-шоу, где ради настоящих эмоций в кадре похищают ничего не подозревающих людей. Где камеры в таком случае? Под потолком ничего нет.

– Руки назад, – скомандовал Гена, сняв петлю с правого запястья. Я уже стояла под одной из парящих в воздухе ступени и бестолково крутила головой. – Назад, я сказал.

Я завела руки за спину, и амбал снова их связал. Крепко. Потом ловко закинул свободный конец веревки на ступеньку и резко его дернул. Черт, дыба! Руки немедленно обожгло острой болью, в глазах потемнело, и я завизжала на весь дом. Плечи, локти, запястья выворачивались в суставах и трещали от жуткого напряжения. Какой там повисеть полдня, как показывали в кино, я несколько секунда не могла выдержать.

– Ааааа! – кричала я. – Отпустите! – Голову я низко наклонила, чтобы стало легче, мучителей не видела и слышала только себя. – Ааааа!

– Гена, – сказал хозяин дома через мой крик. – На ноги её поставь.

Натяжение веревки ослабло, я коснулась ногами пола, и рукам стало легче. Боль все еще пульсировала, и суставы пекло, но я хотя бы дух перевела.

– Доходчиво? – сухим тоном спросил главный похититель. – Я не настроен долго тебя воспитывать, поэтому за любую провинность наказание будет жестким. Сразу. Без прелюдии. Итак, правило номер раз. Ты говоришь только, когда я тебя спрашиваю. Поняла? Отвечай.

– Пошел на хер! – сорвалась я, и Гена снова потянул за веревку. Мне показалось, руки кипятком облили, так больно стало. Я стиснула зубы, чтобы не орать, но сдалась через пару вдохов. Грудная клетка расправилась, голосовые связки напряглись:

– Ааааа! Ааааа!

Они стояли и смотрели, как я кричу. Наверное, морщились и мечтали зажать уши, но мне было плевать. Дыба – настоящая пытка, придуманная в средние века или раньше. Я видела таких бедолаг, висящих на вывернутых руках, только на гравюрах. Вернее, на иллюстрациях к учебникам по истории искусства. Тогда они меня не впечатлили. Господи, как же я ошибалась!

– Ааааа, хватит! Я поняла! Поняла!

– Гена, опусти.

Я испугалась, что руки уже успели вытянуться и теперь повиснут плетями. Чувствительность медленно возвращалась противным покалыванием. Я все еще стояла, согнувшись, и рассматривала туфли хозяина дома. Сколько они стоили? Натуральная кожа темно-вишневого цвета, чуть потертая там, где пятки при ходьбе могли задевать друг друга. Идеальная строчка нейлоновых ниток и старомодные шнурки. Мне вдруг стало очень важно разглядеть каждую мелочь, лишь бы не думать, в какую задницу я угодила.