Дайана Рофф - Прикосновение

Не знаю как, но мы, а точнее я со своим лучшим другом Уиллом, догадались, что нужно бежать.

О, если бы всё это было так легко! Никогда ничего не бывает лёгким, особенно если это побег из горящей лаборатории.

Огонь обжигал кожу, обжигал лёгкие, обжигал глаза.

Он пылал везде, куда ни посмотри: в комнатах, на оставленных вещах и школьных рюкзаках, валявшихся на полу, на одежде трупов, которые встречались нам по пути. Не знаю, умерли эти люди от взрывов или же их убили ещё раньше, но меня волновала своя жизнь. И то, как выбраться из этого здания.

Задаваться вопросами о том, кто на кого напал, что происходило, зачем охранники так поступили, почему нас никто не спасал и почему расстреляли моих однокурсников, я считал бесполезным. Ведь мне всё равно никто ничего не расскажет, а я просто постараюсь об этом забыть, как о страшном сне, если, конечно, выживу. Я ведь не был каким-нибудь крутым героем из боевика, не был ни спасителем мира, ни, уж тем более, знаменитой личностью, которой можно было почти что всё. Я всего лишь обычный шестнадцатилетний подросток со своими проблемами, учившийся в Медицинском колледже и поехавший на эту злосчастную экскурсию.

Да уж, как-то не очень оптимистично, особенно после того, как я собирался дать вам руку на отсечение, чтобы вы мне поверили. Но о каком оптимизме могла идти речь, если я со своим другом бежал по коридору в поисках выхода, при этом избегая охранников? Да тут только плакать надо!

Но я этого не собирался делать даже тогда, когда справа от меня взорвалось окно. Мощный поток воздуха и огня отнёс меня с Уиллом к стенке. Удивительно, что на ней не остались отпечатки наших перепуганных лиц.

Боль была ужасной. Она будто проникала в каждую клеточку моего тела, заставляя скрючиваться и стонать, что выглядело не совсем по-геройски. Не каждый день испытываешь такую боль и такие гоночные приключения.

– Чёрт, – зажмурившись, я пытался сесть, облокотившись об стену.

Кровь стучала в висках, голова раскалывалась, словно по ней хорошенько прошлись топором, мышцы всего тела, а особенно в ногах, горели от такого сумасшедшего бега, лёгкие, казалось, сейчас разорвутся на мелкие кусочки, которые изуродуют пол ещё больше. В ужасе я уставился на то, как у меня из руки торчал осколок стекла. Сказать, что выглядело это противно – ничего не сказать. Тошнота подступала к горлу, кровь стекала из глубокой раны, от чего меня чуть ли не выворачивало наизнанку. Нет, не подумайте, что я боюсь крови, ничего подобного! Просто это жутко неприятно, когда из твоей руки торчит осколок, заляпанный твоей же кровью.

Дрожащими руками и со стиснутыми зубами я своими обкусанными ногтями пытался вытащить осколок из руки, пыхтя при этом, как паровоз, и напрягаясь до невозможности. На остальные многочисленные порезы я не особо обращал внимания, потому что они не очень сильно болели и не угрожали мне смертью. Хотя с этим я немного переборщил. Да, я правда мог потерять очень много крови и от этого умереть, но вряд ли мне это грозило, если я выберусь отсюда. Осталось только выбраться…

– Стой, ты что творишь?! – Уилл, который выглядел не лучше побитого человека, подскочил ко мне, в панике осматривая мою рану, и отдёрнул мою руку, чтобы я не натворил глупостей. – Дай, я попробую.

Не в силах возражать не только от боли, но и от жуткой усталости, я послушался парня и позволил ему со мной делать всё, что тот хотел. Это же друг, он всегда поможет! По крайней мере, я очень на это надеялся.

И, оказалось, что не зря (о, хвала богам)! Уилл, который был более ловкий, чем я, и более осторожный, медленно доставал из моей руки осколок, при этом зажимая мне другой рукой рот, чтобы я не завизжал от боли. Конечно, кто, как не он, знал, что я любил покричать, как девчонка? Я весь скривился от мучений, лицо, казалось, уже застыло в сморщенном виде, словно по нему проехались или смяли, забыв распрямить. Я не смотрел на то, как работал Уилл, иначе бы меня стошнило прямо на него, испачкав его и без того грязную от дыма и пыли учебную форму.

Громкий звук отлетевшего в сторону осколка, который ударился об пол и проскользнул по нему, словно по льду, заставил меня обрадоваться своему спасению. Стараясь не смотреть на жуткую глубокую рану у себя на руке, которая, наверное, стала ещё больше, чем была до этого, я посмотрел своему герою в эти всегда озорные и добродушные глаза, знакомые ещё с самого детства. Чёрные, как смоль, волосы Уилла растрепались, будто по ним прошёлся ураган, лицо озаряла счастливая улыбка, так хорошо подходящая его с правильными чертами лицу, в котором читалась такая беззаботность и радость, точно мы не находились посреди пожара в огромной лаборатории и нас не преследовали охранники, желающие нас убить, словно мы самые закоренелые преступники. Порой я поражался тому, как друг мог выглядеть совершенно безмятежным и весёлым в самой сложной и опасной ситуации. Думаю, он даже более сумасшедший, чем я. Эта мысль заставила меня рассмеяться. И неважно, что я был наполовину заляпан собственной кровью. Классно, не правда ли?