Максим Шпагин - Шпага и меч

Действительно, шум в соседних апартаментах стоял такой, что не обратить внимание было невозможно.

Леккур поднял голову от бумаг.

– Странно. Как раз время обхода, гвардейцы должны навести порядок.

– Черт знает что! – Регнор встал. – Пойдем взглянем.

– Это может быть опасно, Ваше Величество, – встревожился князь. Он всегда с недоверием относился к шумным сборищам.

– К черту! Если придут убивать, не отсидишься. Лучше лицом к лицу.

Он встал и решительно направился к центру столпотворения.

Публика в большом зале приемов стояла стеной. И была так увлечена зрелищем, что императора замечали только при приближении вплотную. Расступались ближайшие два-три человека, остальные не двигались, поэтому Регнору долго не удавалось рассмотреть источник безобразия. Но когда рассмотрел!

Волк, увидев государя, поспешно сорвал с головы шляпу и, прижав ее к животу, склонился в поклоне.

Публика, несколько опомнившись, расчистила императору проход. Дамы присели в глубоком реверансе.

Регнор подошел. Оценил происходящее.

– Наденьте шляпу, как положено, офицер, – холодно приказал он.

Волк, промедлив буквально мгновение, подчинился.

По залу прошел шелестящий вздох.

– Следуйте за мной, – распорядился император и, развернувшись на каблуках, пошел назад, в кабинет.

Никогда еще его шествие не было столь впечатляющим. Придворные сгибались в глубоком поклоне и забывали распрямиться. Возможно, потому что с нижней точки зрелище смотрелось более эффектно. Но в любом случае, никогда еще подданные не кланялись столь глубоко и охотно.

В кабинете император дал волю гневу.

– Бардак! – орал он, потрясая кулаками перед носом Волка, стоящего навытяжку. – Позор!

Леккур на заднем плане тоже грозно хмурил брови и смотрел так, словно жаждал сгноить виновного на каторге. Но на самом деле он был рад. После таких событий болтать о соблазнении, которое то ли было, то ли нет, перестанут. Появилась гораздо более яркая тема.

– Тебе это с рук не сойдет! – продолжал бушевать Регнор. Кричал он громко, чтобы в соседних помещениях тоже было слышно. – Позвать сюда мсье Фродгейресонта!

Последняя фраза прозвучала угрожающе, но Волк случайно знал, что мсье с непроизносимым именем был заезжим художником. Вроде бы даже знаменитым. Знать бы еще, зачем он понадобился?

Покричав минут пять, император сорвал голос и несколько подуспокоился. Он отошел к окну и оттуда, не оборачиваясь, спросил:

– Что за чертовщина с голыми проверками? Нравится ходить без штанов?

– Никак нет, – бодро ответил Волк. – Долг чести.

– Проигрался, мерзавец, – понял Регнор. – Карты?

– Никак нет. Шахматы.

Леккур схватился за лицо и застонал.

– Да, – подтвердил император, – даже благородную игру можно, оказывается, изгадить.

Явившийся мсье Фрод-бог-его-знает-как с выражением обожания на лице кинулся было выражать глубочайшее почтение и восторг от того, что сиятельные особы соизволили его призвать. Но внезапно его взгляд упал на застывшего в парадной стойке Волка.

Мсье моргнул и замер, словно наскочил на стену.

Император издали наслаждался зрелищем. Подвижная физиономия иностранца выразила непередаваемую игру чувств. Сначала на ней отразилось оцепенение, плавно перешедшее в недоумение, затем смутная догадка и, наконец, восторг.

– О, Ваше величество, – завопил он, дойдя до последней стадии, – я так благодарен! Какая натура! Какая экспрессия! Непревзойденно! Клянусь, это будет шедевр!

Волк заволновался.

Леккур сидел, закрыв лицо руками.

– Да, маэстро, – подтвердил император, не теряя серьезного выражения лица. Волевой человек! – Именно этот субъект будет позировать вам для задуманной композиции.

– Бог войны, – закатил глаза художник. – Я именно так его и вижу. Обнаженный, грозный, с двуручным мечом. Олицетворяющий тревогу и возбуждение!

Волк закашлялся.

Со стороны Леккура прорвался сдавленный смешок.

– Одно условие, – поднял ладонь Регнор.

– Я весь внимание.

– Рисовать будете здесь. Для вас расчистят соседнее помещение – Южную залу. Там достаточно света.

– Как будет угодно Вашему Величеству.

– Да, мне угодно, – пробурчал правитель. – Главное, этот негодяй будет под присмотром. Одного его оставлять нельзя.

Заезжий мсье склонился в почтительнейшем поклоне.

Из-за интенсивных занятий живописью, Волк теперь почти все время проводил в Южной зале. Лишь на несколько часов, когда удавалось ускользнуть от вдохновенного художника, он сбегал в казармы пофехтовать и размяться.