Геннадий Разумов - О любви

И вот пришло это утро. Он рано встал, тщательно побрился, одел свой лучший выходной костюм, белую сорочку, галстук, причесал остатки волос. И, глядя на себя в зеркало, с волнением думал, как она воспримет его лысо-седую голову и сутуло-горбатую спину.

Приехал задолго до назначенного срока.

Никого еще не было. Он постоял немного у дома, куда должен был прийти автобус, потом пошел бродить по ближайшим переулкам, еще и еще раз продумывая детали предстоящей встречи.

Накануне они подробно о ней говорили.

– А ты уверен, что мы узнаем друг друга? – спросила она с шутинкой в голосе.

– О, я узнаю тебя сразу же, не сомневайся, – ответил он, улыбаясь. – Даже если там будет тысяча женщин. Мне кажется, мы знакомы десятки лет.

– Вот это ответ настоящего мужчины, – усмехнулась она, – И все-таки, давай договоримся. Я буду, пожалуй, в бежевом брючном костюме. И еще возьму серую спортивную сумку, повешу через плечо. А ты?

– Я? – Он задумался. – Даже не знаю. Ну, хорошо. Пусть у меня будет черная дорожная сумка и, давай-ка, я возьму в руки газету.

Он посмотрел на часы – оставалось 19 минут до их встречи – и заторопился назад к месту прихода автобуса.

Еще издали он увидел небольшую группу людей, толпившихся у большого туристического автобуса и громко разговаривающих.

…То, что это была она, он понял сразу. По тому самому бежевому костюму, о котором она говорила.

Но это, конечно, была не она.

У входа в автобус стояла пожилая седая женщина с бесформенной сутулой фигурой и крупными чертами морщинистого лица с густо и неловко наложенной косметикой. Она тоже его заметила и сначала порывисто к нему бросилась. Но, сделав несколько шагов, неожиданно остановилась.

Они встретились глазами и замерли в смятении и нерешительности. Прошла минута, другая, они стояли неподвижно, не делая ни шага друг к другу. Яркие искры радости в ее взгляде постепенно погасли и сменились тусклыми лучами разочарования, сожаления, печали.

Он потоптался на месте, переложил газету из одной руки в другую. Потом вообще сложил ее вчетверо и сунул в боковой карман пиджака. Помедлив еще немного и, может быть, сам того не ожидая, он вдруг круто повернулся и торопливым шагом пошел назад, к автобусной остановке. К своей неустроенности, к своему одиночеству.

Ни в какую экскурсию он не поехал.

Можно часы подкрутить назад, и стрелки передвинуть в день вчерашний. Но время вспять не заставишь идти. И не вернуть те веселые кучевые облака, которые тогда еще не стали мрачными сизыми тучами, раскатами грома сердце не стучало, и густой туман не опутывал мозги тревожными мыслями. В те времена еще не случалось просыпаться ночью в холодном поту и страдать от судороги в левой ноге.

Тогда они были счастливы. Легко и свободно летели рядом друг с другом по своей пенсионной жизни. И не ровным строем за вожаком к какой-то цели, как летят большие птицы, журавли, пеликаны, а, как голубь с голубкой, как воробей с воробьихой они беззаботно порхали туда-сюда, сюда-туда. Сегодня на сонаты Брамса и прелюды Шопена, завтра на йогу и в бассейн на плавание, в субботу в ресторан на юбилей двоюродной сестры.

Они любили друг друга. Хотя жили под разными крышами, но просыпались под одним потолком. А, главное, никуда не спешили. Ему не надо было бежать на службу, чтобы не схлопотать втык от начальника за опоздание. Ей не надо было торопиться в свою школу на работу, а потом на кухню чистить к супу картошку и нарезать к мясу репчатый лук. А если когда-либо у нее и щипало что-то в глазах, то лишь от этого самого лука.

Они гуляли по дорожкам парка, взявшись за руки, и ее острые ноготки шаловливо покалывали его ладонь. Встречные прохожие оглядывались на них с веселой доброй улыбкой. Им хорошо было быть вместе – легко, интересно, приятно. Если они и отрывались друг от друга, то лишь для того, чтобы удивиться бабочке-шоколаднице на ракитовом кусте, глазастой стрекозе с прозрачными крылышками, ярко-красной бугенвили, красиво раскинувшейся на зеленом штакетнике забора. Или чтобы восхититься изысканностью ампирного фасада оперного театра и роскошеством припаркованного возле него черно-лакового мерседеса.

Тогда она еще не ошибалась в днях недели, не забывала принимать вовремя лекарства, не путала российские 17 с американскими 7 рм и не ждала его поэтому два часа на автобусной остановке, спрятав от холода нос в сером воротнике своего осеннего пальто. И всегда могла сказать, какое сегодня число, месяц и год.