Доктор Нонна - Женский ликбез

Впервые Клара почувствовала, что она из другого мира. Но самое сложное впечатление произвела на нее Люся: сестрица была очень ухожена, весь ее облик напоминал Кларе стальной кинжал: дотронешься – порежешься! Короткая стрижка, рыжие крашеные волосы, холодные недобрые маленькие глаза. Она знала про себя, что некрасива, что у нее плоское, невыразительное лицо, мужеподобная фигура – и тем тщательнее следила и ухаживала за собой. Насколько обаятелен был брат, настолько отталкивала сестра. Злость на свою внешность она перетапливала в желчь по отношению к другим людям. Все у нее были плохие. Ни о ком не следовало отзываться хорошо. Надо отдать должное, часто ее характеристики были остроумны, но всегда злы. Она могла смеяться над физическими недостатками, над несчастьем других людей.

Однажды за чаем обсуждали новости, отец семейства прочел в «Вечерке» некролог по рано ушедшему из жизни актеру. Все сокрушались – какой молодой!

– Нечего его жалеть! Он был плохой артист! – как всегда резко бросила Люська, с силой намазывая масло на хлеб. Во всеобщем молчании, которого она даже не заметила, пододвинула к себе розетку с вареньем. Родители переглянулись, но не стали перечить ее словам. Людмила могла завестись со своей критикой человечества и его отдельных представителей на полчаса. Портить вечер никому не хотелось.

«А ты, матушка Людмила Сергеевна, таки дура», – подумала Клара. Вообще она заметила, что Людмила не могла ни дня прожить, чтобы не причинить кому-нибудь боль, казалось, разреши ей – и она всех будет щипать до синяков, а то и перекусает. «Ой, подальше от такой надо», – решила для себя Клара. Но понадеялась, что если что – Толик будет на ее стороне, он защитит. На том и успокоилась.

Родители у Толика и Людмилы действительно были замечательные. Мать – высокая, статная женщина, известный врач-психиатр. С Кларой она всегда была ровна, вежлива, не реагировала на ее промахи по части этикета (правда, это компенсировалось язвительностью Людмилы), неизменно спокойна и терпелива. Анна Михайловна внушала Кларе уважение, и она училась у нее такту, вниманию к людям.

Сергей Владимирович Птенцов – автор многочисленных медицинских монографий, «светило науки» – в быту был тихим, казалось бы, незаметным за монументальной женой, но при нем каждый гость, приходящий в дом, ощущал себя чуть ли не родней, во всяком случае, человеком, к которому проявлены нелицемерный, искренний интерес и доброжелательность.

– Люська у них ну просто ложка дегтя какая-то! В кого она уродилась – не пойму! – признавалась Клара подружкам в общежитии.

И все же сестра Толика притягивала к себе своей холодностью.

– Людмил, а как ты зубрила все эти косточки? «Mandibularis, Skapula…» У меня уже голова кругом.

– Вырабатывай систему. Например: Mandibula – челюсть. Похожа на манку – кашу. Манку жевать не надо.

Толик заливисто рассмеялся:

– Теперь мы точно не забудем! Ты умница.

Они с Кларой начали придумывать аналоги. Сразу стало весело и легко запоминать. Несмотря на то что Кларе очень хотелось близости, а в отдельной комнате Анатолия были все условия – она сдерживала свои порывы. Профессорская квартира навевала на нее смирение плоти и призывала к целомудрию и терпению. Толя балагурил, заигрывал во время перерывов в учебе, но тоже вел себя как-то скованно. Ему все время казалось, что Люська следит за ними…

Экзамены они сдали успешно и хотели вместе поехать на практику в Вологодскую область, но родители Толика устроили ему практику в Москве в Институте имени Склифосовского.

Клара уехала на месяц, а когда вернулась, Толик уже был совершенно чужой и сторонился ее.

– Подожди! – остановила она его после лекции. – Толя! Давай поговорим. Что произошло?

– По-ни-ма-ешь, Кла-ра, после твоего появления в доме пропали деньги… Крупная сумма…

Толик старался не смотреть на нее, видно было, что ему ее жаль и что он ее стыдится.

– Что? Где? – Девушка побледнела, сжала ладони, затем прикусила кулак, как делал папа, чтобы не отвечать, и, сорвавшись с места, побежала к автобусу.

Толик не догонял ее. Даже не окрикнул.

Три дня Клара лежала, ничего не ела и ни с кем не разговаривала. «Что же это? Неужели и Анна Михайловна поверила? И отец Толика?» – сверлили мозг отчаянные мысли.

Ольга, однокурсница, участливо гладила Клару и спрашивала:

– Ну, что случилось? Поделись, легче станет. Поешь вот, – она протягивала отварную картошку с соленым огурцом.