Доктор Нонна - Суп из топора

– Ладно, пусть, говорите, что хотите. Изька жив, я точно знаю. Вырасту, вернусь за ним.

Когда самолет уносил его – теперь уже Стива – в новую жизнь, он, глядя в иллюминатор, повторял:

– Я найду его, обязательно найду.

Но сперва предстояло освоиться в этой новой жизни, ведь даже говорить придется учиться заново…

– Берта, ты хорошо подумала? Посмотри на них! Такие две куколки! Уж сколько я младенцев перевидала, а от этих отойти не могу. Хоть покорми, родная же кровь…

– Сами кормите! Я отказ уже подписала. Все, хватит.

Но худенькая пожилая Людмила Николаевна, главный врач роддома, предприняла еще одну попытку:

– Сколько живу, впервые вижу еврейку-шлюху! Берта! Опомнись! Господь тебя покарает! Ведь сама потом начнешь их искать, подумай! Хоть посмотри на них, чтобы запомнить…

– Очень нужно мне их запоминать! Родила – и хватит. Жалко, аборт не успела сделать…

Людмилу Николаевну сентиментальной не назвал бы никто. Потерявшая на войне мужа и маленького сына, навидавшаяся в своем роддоме всякого, она в свои пятьдесят девять была крепче стали. Но беспомощные близняшки, сироты при живой матери, запали ей в самое сердце. Словно схватились за него своими крошечными ручонками.

Конечно, пожилой одинокой женщине почти невозможно получить разрешение на удочерение. Но энергия хрупкой с виду Людмилы Николаевны могла пробить любую стену. Да и главный врач городского роддома – фигура заметная. Практически каждому Людмила Николаевна могла напомнить: я же тебя этими самыми руками принимала, а у тебя жена никак разродиться не могла, кто ее спас? И упорной женщине никто не мог отказать.

Людмила Николаевна назвала девочек Марта и Берта. Она надеялась, что беспутная мать когда-нибудь опомнится, так пусть хоть по имени (фамилию пришлось дать свою) сможет их разыскать.

Бывшая комната погибшего сына превратилась в уютную детскую. Людмила Николаевна выбрала самые веселые – розовые, с забавными медвежатами – обои, нашла хорошую няню, накупила пеленок, распашонок, бутылочек и погремушек. Каждую свободную минуту женщина проводила с малышами. Все говорили, что она помолодела на двадцать лет…

Но счастья Людмиле Николаевне было отпущено всего три года.

– Зачем вы кладете маму в землю? Разве она цветочек? – спрашивала бойкая и смышленая не по годам Марта. Тихая Берта только прижималась к плачущей няне.

– Ох, сиротинки вы горькие! – причитала та. – Ох, Людмила Николаевна, простите меня, грешную, не выполнила я вашу последнюю просьбу! Ни родную мать их не отыскала, ни приемных не нашла… Заберут вас, сиротинок, в казенный дом…

К счастью, в детдоме девочки пробыли недолго. Марта смутно запомнила полную веселую Олесю, которая носила слабенькую Берту на руках и приговаривала:

– Марточка, не отставай, сейчас суп из топора варить будем!

Всего через полгода Марта уже спрашивала у своей новой мамы Эсфири Марковны:

– А где моя сестричка?

– Она поехала к другой новой маме, – отвечала Фира и старалась побыстрее отвлечь малышку. Ведь дети забывают быстро. А для бездетной жены известного художника маленькая Марта стала подарком небес.

– Абрашенька, это не дитя, это просто чудо! – говорила она мужу. – Смотри, какая красавица! А умница!

Абрам Зальцман искренне радовался счастью жены, но все же не терял здравомыслия:

– А с наследственностью у нее как? Нормальная мать ведь ребенка не бросит… Вдруг пьянь какая-нибудь?

– Да что ты такое говоришь, Абрашенька, я все узнала. Мать у нее не пьяница, не больная, просто легкомысленная. По молодости. Но это ведь не наследуется…

Зальцман зарабатывал немалые деньги, и девочку баловали, как принцессу. Поначалу перед обедом Марта все время спрашивала, будет ли суп из топора. Фира Марковна пугалась и изо всех сил закармливала девочку немыслимыми деликатесами.

Удивительно, но при таком воспитании Марта не превратилась в надутую избалованную куклу. Она росла умненькой, веселой и доброй девочкой. Эсфирь Марковна, правда, чрезмерно беспокоилась о ее здоровье: по поводу и без повода таскала по медицинским светилам, пичкала земляникой, в целительную силу которой верила свято.

Едва удочерив Марту, Зальцманы для сохранения тайны переехали в Киев. А когда ей исполнилось двенадцать – в Москву. Где еще девочка может получить достойное образование?

Сначала Марту отвели в балетную студию, но увы! Седая суровая дама с царственной осанкой и девичьей легкостью движений долго крутила девочку во все стороны, заставляя принимать какие-то ужасно неудобные позы. И в итоге вынесла приговор: ни выворотности, ни особой гибкости, ни пластики – никаких балетных данных, забудьте.