Доктор Нонна - Приворот

Каким-то странным черным ножом бабка ткнула Ларису в левое запястье, собрала кровь на кусочек воска, положила туда же волосок, скатала в шарик, расстелила перед Ларисой платок и поставила на него медную жаровню, наполненную какими-то корешками. Огонь в жаровне то вспыхивал, то пригасал, глаза слезились от едкого дымка, но Лариса изо всех сил старалась не сморгнуть, представляя на фоне огоньков Геннадия за рулем сверкающего автомобиля, и рядом – себя.

– Как воск плавится, так и сердце раба божия Геннадия бы плавилось от любви к рабе божией Ларисе, – бабка бросила в жаровню восковой шарик. – Как земля без дождя сохнет, так раб божий Геннадий сох бы без рабы божией Ларисы, – горячо шептала ведунья. – Как Солнцу и Огню ни помехи, ни остуды нет, так бы и привороту моему ни помехи, ни остуды не было ныне, и присно, и во веки веков…

Очнулась Лариса нескоро. Жаровня давно погасла. Бабка Оля насыпала в платок щепотку пепла и отдала девушке:

– Половину сама выпьешь сегодня вечером, как луна выйдет, половину ему подсыплешь, изловчишься. А чтобы крепче подействовало, положишь ему под подушку трусики свои – которые сегодня на тебе.

– Да как же я смогу…

– Ничего, исхитришься как-нибудь. Он теперь сам к тебе навстречу пойдет, так что случай подвернется. Только не вздумай их стирать, так сохрани. Платок потом отдашь самой бедной нищей возле церкви, да смотри, чтоб с дитем была. Может, и отведешь беду-то, – бабка развернулась и пошла в дом, бормоча себе под нос что-то неразборчивое.

В понедельник Геннадий Михайлович, здороваясь, глядел уже не в потолок и не на шкаф, а на нее, на Ларису – и так удивленно глядел, точно впервые увидел. Даже улыбнулся ей ласково. Грымза опять поджимала губы, но уж теперь-то Ларисе точно было наплевать. Когда грымза начинала готовить чай для Геннадия, девушка изо всех сил сжимала кулачок и как будто гипнотизировала – выйди, ну выйди же хоть на минуту. На третий раз та, залив чайник кипятком, вдруг замерла, точно вспомнила что-то, и выскочила из приемной. Лариса метнулась к чайному столику, дрожащими руками высыпала в чайник остатки пепла, поболтала ложкой, чтобы утонул… успела!

Во вторник стол напротив Ларисиного опустел – грымзу отправили на курсы повышения квалификации. Геннадий каждое утро отпускал Ларисе комплименты, преувеличенно бурно хвалил ее за то, как изумительно она справляется с двойной нагрузкой, и часто останавливался возле ее стола, как будто пытаясь что-то вспомнить. Лариса сжимала пакетик с трусиками, который носила в сумочке, и ждала, ждала, ждала. Ведь бабка Оля обещала, что случай непременно подвернется!

Чудо произошло в пятницу.

– Наташенька, ну я же не успею! – доносилось из-за приоткрытой двери кабинета. – Кого я пошлю? Шофера? Виталий, пожалуй, накупит. Помнишь, он перец перепутал? Ладно, ладно, не расстраивайся только, я что-нибудь придумаю.

Геннадий вышел в приемную:

– Лариса, вы в этом что-нибудь понимаете?

Она быстро проглядела протянутый листок:

– Конечно, Геннадий Михайлович. Тут продукты кое-какие, специи, благовония, цветы.

– А вот это… – он ткнул в одну из строчек.

– Это просто сорт хризантем, – ослепительно улыбнулась Лариса.

– Вот-вот. Наталья вечеринку затеяла, говорит, последние ясные деньки, надо пользоваться. Придумала какую-то Ночь Хризантем. Сама отправилась красоту наводить, а мне вот это все надо купить. Обычно-то этим Тимофеевна, кухарка моя, занимается, а у нее третью неделю ноги болят. А у меня времени в обрез, – он взглянул на пустое запястье. – Тьфу, и часы еще сегодня забыл.

– Если нужно, я могу…

– То есть вы знаете, где все это купить?

– Конечно, Геннадий Михайлович, без проблем. – Лариса улыбнулась еще ослепительнее.

– Лариса, вы моя спасительница! Поедете с Виталием, он мне сейчас не нужен, потом отвезете все ко мне домой, отдадите Тимофеевне. Только смотрите, если будет что тяжелое, пусть Виталий носит, сами не поднимайте. Таких девушек надо беречь, – и опять глаза его приняли какое-то странное выражение, как будто Геннадий пытался что-то вспомнить и не мог.

Кирпичный дом с просторными чистыми окнами, аккуратными башенками и плиточной террасой напоминал больше Европу, чем Подмосковье. Возле крыльца стояли «на страже» два пирамидальных кипариса. «Как тогда, в Германии», – подумала Лара и сжала похолодевшие пальцы.

Тимофеевна оказалась пожилой, полной и очень дружелюбной:

– Надо же, какие у Гены девушки работают – и красивые, и хозяйственные. Проходите, – ласково пригласила она. – Виталик, сумки на кухню неси, я сама разберу. Давайте я вас хоть чаем напою.