Лидия Сычева - Уже и больные замуж повыходили

Весь мир собирается вечером у стойки бесплатного бара в отеле «Las Cristianos». Бармен с неприятным, бледно-желтого цвета лицом и дежурной улыбкой, похожей на оскал, не успевает отпускать напитки. Со всех сторон на ломаном английском заказывают виски, вино, колу, пиво. Отдыхающие предупредительно доброжелательны друг с другом, их тела помнят канарское солнце и пальмовую тень. Кажется, что время остановилось. Здесь всегда многолюдно, шумно; аниматоры устраивают фокусы и развлечения, караоке и танцы; старомодно-классически кружатся под музыку пожилые пары, трясется в экспрессивной дрожи молодежь.

Воздух острова напитан удовольствием — Ольга теперь это знает. День и ночь приезжие — немцы и итальянцы, французы и русские — что-то потребляют, покупают, поедают; разрушают, как полчища термитов, тысячи шведских столов, волей-неволей погружают свои тела в океан, судорожно набирают отдыха на уплаченную сумму. Но все же, гуляя по острову, Ольга научилась выделять из толпы соотечественников — что-то особенное было написано на русских лицах — непреходящая изумленность, удивление происходящим.

— Русская? — Ольга невольно вздрагивает и чуть не проливает кофе на брюки. Рядом стоит высокий, точно сошедший с рекламной картинки молодой мужчина. Он, конечно, тоже доброжелателен и улыбчив, как все обитатели волшебного острова. Здесь нет нищих и грабителей, все для удобства и удовольствия, все для счастливой и комфортной жизни… Ольга одна за низким журнальным столиком, и незнакомец жестом просит разрешения присесть.

— Пожалуйста, — говорит Ольга. — Интересно, как вы догадались?

У него сильный акцент, он рассказывает с паузами, останавливаясь, чтобы подобрать нужные слова. «Я работаю с русскими семьями, вожу их на презентации в дорогие отели. Одна семья — сто долларов, — он хлопает себя по карманам джинсовой куртки, — здесь. Русские, русские… Что-то в глазах есть, правда? — Он грозит пальцем, смеется. — Я из Хорватии, мама — красавица, славянка. — Достает бумажник, где в полиэтиленовом окошке виднеется коричневое от времени фото — жених и невеста в виньетке-сердечке. — Папа — португалец, — незнакомец смеется, машет рукой, — нет папы, бежал. Зато он дал мне знаменитость-фамилию — Маркес, — он повторяет по слогам, — Мар-кес! Понимаешь? Я — Дамир Маркес. А ты?»

Ей нравится мягкое, глубокое кресло, нравится праздность, пряная испанская музыка, нравится Дамир — с профилем и сложением героя-любовника, с мужественным загаром, сквозь который на шее играют широкие мускулы; нравятся его глаза — неестественно голубые, как вода местных бассейнов. Она охотно отвечает, замечая, впрочем, что в интонациях, в голосе, во всех движениях у нее появляется что-то пластичное, зовущее, как бы расплавленное курортным солнцем. «Я похож на принца, да?» — смеется, склоняясь к ее уху, Дамир, комично выговаривая слова. От него пахнет горьким одеколоном, дорогими сигаретами, южным ветром. Он, конечно, не принц, он — актер, играющий свою роль; действующее лицо «мыльных опер», бесконечных тянучек с красивыми страстями, мгновенно вспыхивающей любовью навеки и игрушечной, кукольной смертью. «Да-да, — соображает она, танцуя с Маркесом и пробиваясь смутной мыслью через подчиняющее ее телесное волнение, — все как в кино. Он — сильный и благородный, она — дикарка из России, золушка…»

— Выйдем? — шепчет ей Дамир, и она, удивляясь собственной беспечности, соглашается.

На улице особенно тихо после шумного бара, свежо. Он набрасывает ей на плечи свою джинсовую куртку, теплая ткань приятно согревает тело.

— Ты замужем? — он спрашивает серьезно, резко.

— Нет, — почему-то врет она.

Южное небо высоко стоит над океаном. Звездно, и кажется, что черные выси прибиты к куполу-невидимке золотыми гвоздями. Теплые скалы пахнут солью, грозно круглятся в ночи. Океан тихо плещется у ног.

— Послушай, — говорит Дамир, и ей кажется, что он взволнован. — Я люблю солнце! Тепло, легкую одежду, чистоту, фрукты, молодое вино. Солнце — везде. Здесь не бывает снега, дождь — редко. Здесь весело, приятно. Можно жить в купальниках. Не надо ничего стесняться. Остров — рай. Эдем. Все известно, спасительно. Надо быть счастливым и получать удовольствие, — он обнимает Ольгу умело и бережно. — Люди понравились друг другу — удовольствие… — он не смог подобрать подходящее слово, что-то пробормотал по-английски. — Женщины и мужчины созданы Богом, чтобы доставлять друг другу удовольствие, — убаюкивает он ее, — и сейчас мы будем вместе…