Татьяна Веденская - Все дело в платье

– Таня, наливай борщ уже! – вклинился в разговор Андрей Владимирович, и эта фраза, такая абсурдная для раскаленной атмосферы кухни, привела всех в чувство.

– Спасибо, но я, пожалуй, сыт, – пробормотал Гончаров, поднимаясь с места. – Было очень приятно познакомиться. Надеюсь, не в последний раз.

– Коля, пожалуйста… – пробормотала Маша, но Гончаров посмотрел на нее так, что она сразу замолчала.

– Маша, проводишь меня? – скорее приказал, чем попросил он, и Маша тут же подскочила с места и побежала за Гончаровым в прихожую. Он шел быстро, но спокойно, а уже перед выходом остановился так неожиданно, что Маша буквально влетела в него. Он подхватил ее и помог удержаться на ногах.

– Ты редко смотришь, куда идешь, да? – улыбнулся он, нежно глядя на Машу.

– Они… не специально. Они просто очень удивлены, вот и все. Я… я поговорю с ними. Я постараюсь убедить их, что так нельзя. Нужно… как-то объяснить… – тараторила она.

– Маша, Маша, Маша! – Николай притянул ее к себе, взял за подбородок и заставил приподнять лицо. Его взгляд был очень серьезным. – Я понимаю, слышишь? Я все понимаю.

– Ты… не обижаешься? – спросила она взволнованно.

– Я просто не собираюсь сидеть и выслушивать это все. Они привыкнут – со временем.

– А если нет? – спросила вдруг Маша. Тогда Гончаров взял Машину головку в две ладони, приблизил ее к себе, прикоснулся к ее губам сначала нежно, едва-едва прикасаясь, а затем поцеловал, захватив ее губы властно. Его руки удерживали Машу так, что она не могла даже вздохнуть. Она приоткрыла губы навстречу поцелую, и тут же Николай просунул язык внутрь, жадно, по-хозяйски заскользил по ее зубкам, коснулся ее языка. Его поцелуй был долгим, неторопливым и умелым. Машино сердце билось, как сумасшедшее, от одной мысли о том, что сейчас в коридор может выйти кто-то из родителей, но ее жениху на это было совершенно наплевать. Он обхватил Машу и прижал к себе, продолжая целовать, не отпуская, пока не почувствовал, как ее тело смягчилось и перестало сопротивляться, подчинившись его воле.

– Все будет хорошо, – прошептал он, но взгляд его оставался опасно серьезным. – В любом случае ты – моя. Ты понимаешь это? Скажи мне «да».

– Да, – Маша улыбнулась, приподнялась на цыпочки и поцеловала Николая в губы.

– Шалишь? – Николай взялся за ручку входной двери. – Я сейчас уеду, а ты побудь с родителями. Можешь сегодня не приезжать на работу. Между прочим, твоя мама затронула интересный вопрос.

– Какой? – спросила Маша, невольно любуясь мужчиной, о котором она совсем недавно даже не мечтала. Гончаров вышел на лестничную площадку и нажал кнопку вызова лифта. Где-то внизу механизм отозвался на это и покорно зажужжал.

– О том, какую жизнь я хочу для тебя после свадьбы.

– А как насчет того, какую жизнь я сама хочу? Разве это не мне решать? – возмутилась Маша, но Николай на это ничего не ответил и только посмотрел каким-то странно сочувствующим взглядом, значения которого Маша не поняла и вовсе. – Что?

– Ничего, – покачал головой он. Пришел лифт, избавляя его от необходимости что-либо объяснять. Николай зашел в него, а Маша подбежала и посмотрела с нескрываемым волнением.

– Ты чего-то недоговариваешь! – воскликнула она. Николай вздохнул и на несколько секунд задержался, не нажимая кнопку.

– Маша, освободи, пожалуйста, вечер пятницы, – сказал он обманчиво нейтральным тоном.

– Зачем?

– Мы пойдем в ресторан.

– Просто в ресторан? – сощурилась Маша.

– Да, просто пойдем в ресторан, – кивнул Николай. – Знакомиться с моей семьей.

И он нажал кнопку, оставив Машу переваривать информацию. Она совершенно забыла о том, что к ее жениху прилагается вся могущественная семья Гончаровых. Откровенно говоря, она вообще ни о чем не подумала.

– Маша, не стой на площадке, тебя продует! – Мама смотрела на Машу так, словно проблема сквозняка была единственной, о которой следовало беспокоиться. Маша обернулась к матери, будто впервые видела ее. Когда в мечтах Маша представляла себе, как будет выглядеть ее личное счастье, ее маленький «кошкин» рай, она ни разу не представляла себе маму, спрашивающую о сквозняке, вместо того, чтобы спросить о том, что действительно важно.

– Мама, он ушел!

– Я вижу, – невозмутимо ответила Татьяна Ивановна. – Идем обедать.

– Я не хочу обедать, – замотала головой Маша. – Я ничего не хочу. Почему нельзя было поговорить с ним по-человечески? Неужели так нужно было устраивать этот цирк?