Эль Кеннеди - Сделка

– Да, но…

Я прохожу мимо него и берусь за ручку.

Парень пытается возразить:

– Сомневаюсь, что тебе стоит заходить ту…

Я врываюсь в раздевалку и…

Пенисы!

Господи.

Вокруг одни пенисы.

Меня охватывает ужас, когда я соображаю, что передо мной. Боже, я оказалась на съезде пенисов. Больших и маленьких, и толстых, и тонких. Куда ни посмотришь, везде пенисы.

Мой полный ужаса вскрик привлекает внимание всех пенисов… э, вернее, парней. В одно мгновение все пенисы прикрываются полотенцами. Парни сбиваются в кучу, а я стою перед ними, красная, как помидор.

– Уэллси? – Мне улыбается Логан. Голый до пояса, он стоит привалившись плечом к шкафчику. Похоже, он изо всех сил старается не расхохотаться.

– Пенис… Логан, – ляпаю я. – Привет. – Я стараюсь не встречаться взглядом с полуголыми парнями. Кто-то из них улыбается мне, а кто-то даже побледнел от смущения. – Я ищу Гаррета.

Хмыкнув, Логан указывает пальцем на дверь в задней части раздевалки, и по поднимающемуся оттуда пару я понимаю, что там душевые.

– Спасибо. – Я устремляю на него полный благодарности взгляд и иду к душевым. Неожиданно из клубов пара появляется фигура.

Это Дин, и я вижу его пенис тоже.

– Привет, Уэллси, – бросает он и, нимало не смущенный моим присутствием, как будто мой приход – самое обыденное явление, идет к своему шкафчику.

Я иду дальше, решая, закрывать мне глаза или нет. К счастью, кабинки снабжены низкими, как в салуне, дверцами. По мере того как я продвигаюсь вглубь, вслед мне поворачиваются и головы. Одна голова принадлежит Берди, и глаза у него едва не лезут на лоб, когда я прохожу мимо.

– Ханна? – лепечет он.

Я игнорирую его и иду дальше, пока не замечаю знакомую спину. Я вглядываюсь в нее и убеждаюсь: да, золотистая кожа, татуировка, темные волосы. Это точно Гаррет.

При звуке моих шагов он поворачивается и изумленно таращится на меня.

– Уэллси?

Я подхожу к дверцам, грозно смотрю на Гаррета и кричу:

– Да как ты мог?!

Я улыбаюсь как городской дурачок. Хотя сейчас не самое подходящее время, чтобы улыбаться как городской дурачок, потому что я стою голый в душевой, полной голых мужиков, а моя девушка испепеляет меня взглядом. Но я так рад видеть ее, что просто не могу управлять мышцами лица.

Я любуюсь ею. Ее прекрасным лицом. Темными волосами, собранными в «хвост» под розовую резинку. Пылающими гневом зелеными глазами.

Как же она хороша, когда злится на меня.

– Рад видеть тебя, детка, – весело говорю я. – Как прошли каникулы?

– Хватит паясничать. И не спрашивай о каникулах! Не собираюсь ничего тебе рассказывать! Ты этого не заслужил! – Ханна грозно смотрит на меня, потом переводит взгляд на ребят в соседних кабинках. – Парни, ради всего святого, заканчивайте поскорее и катитесь отсюда подальше! Я устрою разнос вашему капитану.

Я сдерживаю смешок, но он все же вырывается наружу, когда мои товарищи, словно по команде сержанта-инструктора, вытягиваются по стойке «смирно», а потом закручивают краны и берут полотенца. Через секунду мы с Ханной остаемся одни.

Я выключаю воду и поворачиваюсь к ней лицом. Дверцы кабинки скрывают нижнюю часть моего тела, но если бы Ханна заглянула за нее, то увидела бы мой быстро твердеющий член, который безумно рад встрече с ней.

Однако она никуда не заглядывает. Она продолжает сверлить меня взглядом.

– Ты установил в кампусе закон «руки прочь»? Ты издеваешься надо мной?

Я не испытываю даже намека на раскаяние.

– Ну да, я это сделал.

– Господи. Ты нечто. – Она качает головой. – Гаррет, кто так поступает? Ты что, ходил по кампусу и говорил всем парням, чтобы они не прикасались ко мне, иначе ты надерешь им задницы?

– Я не говорил так всем . Думаешь, у меня есть для этого время? – Я лучезарно улыбаюсь. – Я сказал об этом нескольким основным и позаботился о том, чтобы информация дошла до остальных.

– Что, если я не принадлежу тебе, то не должна принадлежать никому? – мрачно говорит она.

Я пожимаю плечами.

– Ну, ты делаешь из меня безумца. Но я не психопат, детка. Я сделал это ради тебя же.

У нее отвисает челюсть.

– Как у тебя хватает наглости утверждать такое?

– Но ведь ты влюблена в меня и не хочешь встречаться ни с кем другим. Просто я боялся, что ты будешь упорствовать, чтобы подкрепить свою брехню действиями, поэтому и принял некоторые превентивные меры. – Я опираюсь рукой о дверцу. – Я знал, что ты будешь жалеть, если начнешь встречаться с кем-нибудь, что ты будешь чувствовать себя последней стервой, когда придешь в себя, вот я и решил избавить тебя от душевных мучений. Всегда рад помочь.