Никола Юн - Всё на свете (ЛП)

Она смеется, но ее смех в лучшем случае безразличный. Она присаживается на диван возле меня и кладет мои ноги к себе на колени.

— Расскажи мне, — говорит она.

Я откладываю книгу и закрываю глаза.

— Я просто хочу, чтобы они уехали, — признаюсь я. — Раньше было легче.

— Что было легче?

— Не знаю. Легче быть собой. Болеть.

Она сжимает мою ногу.

— А теперь послушай меня. Ты самый сильный, самый храбрый человек, которого я когда-либо знала. И лучше тебе в это поверить.

— Карла, не стоит…

— Тихо, послушай меня. Я думала об этом. Я видела, как эта новизна давит на тебя, но я знаю, что ты будешь в порядке.

— Я не так уверена в этом.

— Это нормально. Я могу быть уверена за нас обеих. Мы вместе проводили время в этом доме в течение пятнадцати лет, поэтому я знаю, о чем говорю. Когда я начала с тобой работать, то подумала, что это только вопрос времени, когда же тебя захватит депрессия. И в какое-то лето ты подошла к этому очень близко, но обошлось. Ты встаешь каждый день и учишься чему-то новому. Каждый день ты находишь чему порадоваться. Каждый день ты улыбаешься мне. Ты беспокоишься за свою маму больше, чем за саму себя.

Не думаю, что Карла хоть когда-то сходу говорила так много слов.

— Моя дочь Роза, — продолжает она, но затем замолкает. Откидывается назад и закрывает глаза во власти какой-то эмоции, которую я не могу истолковать. — Моя Роза могла бы кое-чему у тебя научиться. У нее есть все, что я могла бы ей дать, но она думает, что у нее нет ничего.

Я улыбаюсь. Карла жалуется на свою дочь, но я могу сказать, что она ее балует, как может.

Она открывает глаза и то, что ее беспокоило, исчезает.

— Видишь, ты снова улыбаешься. — Она похлопывает меня по ноге. — Жизнь тяжела, милая. Каждый сам находит путь.

Рецензия от Мадлен

«ПОВЕЛИТЕЛЬ МУХ» УИЛЬЯМ ГОЛДИНГ

Внимание, спойлер: Парни — дикари.

Проходят два дня, и я перестаю хандрить. Мне становится легче игнорировать соседей, как вдруг я слышу жужжание, доносящееся снаружи. Я сижу на диване, погрузившись в чтение "Повелителя мух". К счастью, я близка к развязке. Ральф на берегу ждет жестокой смерти. Мне так хочется, чтобы книга закончилась, и я могла почитать что-то еще, что-то более счастливое, что игнорирую звук. Проходит несколько минут, и снова раздается жужжание, в этот раз громче. Я откладываю книгу и прислушиваюсь. Третье, четвертое и пятое жужжания раздаются один за другим. Что-то ударяет по моему окну. Град? Встаю и оказываюсь у окна прежде, чем могу передумать. Откидываю в сторону занавески.

Окно в комнату Олли широко распахнуто, шторы подняты, свет в комнате выключен. Неразрушимый Бундт стоит на подоконнике, уставившись на меня глазами навыкате. Кекс трясется, а потом наклоняется вперед, будто рассчитывая расстояние до земли. Затем он отклоняется назад и снова трясется. Я пытаюсь рассмотреть в темноте комнаты Олли, как вдруг Бундт спрыгивает с подоконника и устремляется к земле.

Я ахаю. Кекс только что совершил самоубийство? Вытягиваю шею, чтобы посмотреть, что с ним стало, но в темноте ничего не видно.

В этот момент кекс освещается прожектором. Невероятно, но он цел и невредим. Из чего приготовлена эта штука? Возможно даже к лучшему, что мы не попытались его съесть.

Свет выключается, и я поднимаю голову как раз вовремя, чтобы уловить, как рука Олли в черном одеянии и фонарик устремляются обратно в окно. Я стою несколько минут, наблюдая и ожидая, что он вернется, но его нет.

Только я устраиваюсь на кровати, как снова доносится жужжание. Я намерена его игнорировать, что и делаю. Чего бы он не хотел, я не могу это сделать. Проще не знать.

В эту ночь и в следующую я не подхожу к окну.

Я больше не могу терпеть и выглядываю за край занавески.

Бундт все еще стоит на подоконнике, пластыри и бинты скрывают половину его тела. Олли нигде нет.

Бундт стоит на столе возле окна. Около него бокал мартини, наполненный зеленой жидкостью, пачка сигарет и пузырек с таблетками, на котором приклеен ярлык со скальпом и скрещенными костями. Еще одна попытка самоубийства?

Олли все еще нет.

Бундт лежит на белой простыне. Перевернутая вверх ногами пластиковая бутылка прикреплена к тому, что похоже на вешалку, которая висит над кексом. От бутылки к Бундту, будто капельница, тянется веревка. Появляется Олли, одетый в белую кофту и стетоскоп. Он хмуро смотрит на Бундта и прослушивает его сердцебиение. Мне хочется смеяться, но я не позволяю себе. Олли поднимает голову и мрачно ею качает. Я закрываю занавески, подавляя улыбку, и ухожу.