Никтория Мазуровская - Так Бывает

Два дня для него пролетели как минуты: дела, работа, решение проблем на месте, текучка в новом офисе, в Москве возникло пару вопросов, и они с Костей на пару думали часа два, как лучше поступить и сделать, чтоб и своего не отдать и чужого не тронуть. К выводу пришли не утешительному,– что-то затевалось вокруг них. Уж больно резво все закрутилось здесь и там, пришлось попросить начальника безопасности усилить охрану в столице, прошерстить коллектив на неожиданности, в общем то, что Руслан умеет и любит делать, а то в последнее время у них тишь да гладь, а так хоть растрясет осиное гнездо, парней погоняет.

С прокуратурой, правда, так весело и быстро разобраться не удалось, были у него сомнения, что Завьялов сработает как нужно. Но, Таня женщина умная и очень способная, -это для него не секрет, а вот такая оперативность и связи с администрацией, да… удивила и приятно этим поразила. Высказала позицию их фирмы, сделала открытое заявление, не сама конечно, но откуда ноги растут ему шепнули по секрету и от такого жеста, пусть и связанного с работой, ему стало безумно приятно. Возвращаясь к следствию: посовещавшись с Русланом, они сошлись во мнении, что развлекались на дороге типы залетные, а значит местным властям найти их будет проблематично, другое дело люди Руслана и его связи в определенных кругах, такие связи открыто не афишируются, но в ситуациях, как сейчас без подобной помощи не обойтись малыми жертвами.

Люди и техника не должны простаивать – это деньги и время, зря потраченное. Пока не сезон дождей и гроз, должны быть готовы котлованы, залиться фундамент, проложены первичные коммуникации. Задач много, времени наоборот мало, работать надо в авральном режиме, то есть нанимать еще людей, чтоб работали посменно.

Он, собственно, этим и занимался, не лично, конечно, но курировал работу нового персонала,– тех, кого они перевели сюда из Москвы недостаточно и доверия, в связи с последними событиями, у них с Костей к людям поубавилось. Как-то так повелось, если начинается маломальская свистопляска,– дело брать в свои руки. По понятным причинам, сам Дима не может присутствовать в Москве, а Костя быть здесь, -наоборот было б лучше конечно,– но, когда решается вопрос семьи, тут уже никак не поменять ни место, ни время…

Это была акция устрашения, демонстрация власти, уж никак не попытка убийства, но теперь приходится быть очень аккуратными и внимательными. С проблемой они разберутся, о своей безопасности он не переживал вовсе, а вот о Татьяне думал постоянно. Потому и спросил можно ли приставить к ней людей, незаметно так, но ему будет гораздо спокойней, зная, что она в относительной безопасности. Тот охранник, что встречал их в аэропорту, Олег, ответил, что за Татьяной с самого ее приезда всегда следят их люди, так на всякий случай, мало ли шпаны кругом. На этом он успокоился, но исходящую от этого Олега неприязнь после разговора ощущал слишком явственно, решил разберется потом, так и не разобрался, из головы вылетело.

Единственное, что из головы у него не выходило и постоянно крутилось в мыслях, это фраза: «мать пережила, и тебя тоже». Он не понимал, крутил весь их разговор, думал над каждым произнесенным и услышанным от нее словом… и не понимал, почему она так сказала. Отчего в ней полыхнула такая жгучая обида, что он посчитал лучшим оставить ее на пару дней в покое, чтоб остыла и приняла его присутствие без лишних эмоций, готовая к открытому и честному диалогу.

Кому, как не мужу знать характер и тараканы родной жены? Он ошибся где-то, не досмотрел, не увидел или не услышал, проворонил моменты, когда отдалились, совершил несколько ошибок подряд и к чему это привело? Они перестали друг друга понимать, он уж точно не понимал откуда взялась обида на мать, – на него понимал, даже в некоторой степени был рад ее не радостным эмоциям. Для него это значило возможность прощения, шанс на новое начало для них обоих. Пусть сердится, гневается, плюется ядом и желчью, злится, ненавидит его, он переживет все …и каждое оскорбление, каждую эмоцию примет с благодарностью.

Себе мог признаться, как сильно боялся приезжать сюда, как нервничал, злился из-за этого, но боялся подписывать контракт на заказ в этом городе. Знал, что не удержится и ринется на пролом к той, что дороже всего на свете,– так и вышло по сути, с оговорками конечно, но так и вышло. Страх никуда не делся, и когда увидел ее машину, увидел ее саму: жутко похудевшую, осунувшуюся, бледную, с немного впалыми щеками, но до боли родную, – пропал… страх затопил голову. И встретил ее спиной, затылком ощущая ее присутствие в кабинете, но лицом повернуться и заглянуть в глаза, боялся. Увидеть равнодушие, спокойствие, невозмутимость, холодный расчет – опасался этих проявлений. Если бы увидел, значит конец. Ничего не исправить, не построить заново. С ее равнодушием он бы никогда справиться не сумел, однозначно.