Наталия Миронина - Анатомия одной семьи

Олег Федотов не забывал Инну Соломатину. Вот так смешно получилось – школьница-волонтер, в белом халатике, смешная, вредная, противная в своей настырности, запала в душу. Ведь ее поведение – жестокое и заботливое одновременно – он оценил тогда. Другой бы на его месте увидел бы только жестокость, но только не он, одаренный мальчик-математик из детского дома, из интерната. Он, знающий цену вниманию, он все понял правильно, хоть и обиделся тогда.

Федотов опять заворочался на постели. Он вспомнил, как хромал на двух костылях к лестнице. Вспомнил, как болела нога. Вспомнил, как жгла обида – почему именно он? Почему именно ему не повезло во время этой лыжной прогулки?! Почему он так сломал ногу?! Олег хорошо помнил чувство полной беспомощности после операции. Умывание, душ, туалет, одежда – все давалось ему с трудом. Пришли на помощь медсестры – они жалели сироту, к тому же из другого города. Но у медсестер было полно своих забот. И вот тогда появилась она – Инна Соломатина. Как же Федотов стеснялся! Своей хромоты, неподвижности и своего положения тяжелобольного человека. Она была такая опрятная, свежая, ладная, ее белый халатик скрипел от крахмала, а он пропах бинтами, грубым мылом и небрежным мытьем. И потом эта лестница, его ковыляние с костылями и этот злополучный, выпавший из рук костыль. Олег помнил, как деревяшка загремела по ступенькам, как он непроизвольно, растерянно оглянулся на сопровождающую его Соломатину. И он помнил ее лицо и то, как она не сдвинулась со своего места. И еще он помнил ее слова: «Твой костыль, ты сам и поднимай!»

Он поднял костыль. И с этого момента они не сказали друг другу ни слова. Странной, молчаливой парой они ходили по дорожкам больничного парка. Соломатина стала его тенью. Немой тенью.

А потом его выписали. Инна больше не приходила в больницу. И в конце концов он написал ей письмо. Вот только адреса ее не знал, поэтому адресовал письмо доктору, который его лечил, сопроводив просьбой разыскать Соломатину. Олег почему-то был уверен, что человек, который тоже так много сделал для него, не откажет и в этот раз.

Иногда Федотов спрашивал себя, что ему мешает жениться, завести детей, окончательно стать «оседлым» человеком. Ответа он не находил. Только пассивно ждал каких-то перемен и оправдывал свое бездействие тем, что не хочет быть обузой. «Как ни крути, как ни уговаривай себя, но надо помнить о главном: я – калека», – говорил он сам себе, когда становилось невмоготу от желания встретиться с Соломатиной.

Когда-то ему прочили блестящее будущее.

– Никто и ничто не встанет у тебя на пути. Ни конкуренты, ни твое нездоровье, – деликатно сказал ему профессор Московского университета во время собеседования. О встрече договорился интернат – как-никак Федотов был гордостью не только Озерска, но и всей области.

– Так вот, у тебя все козыри в руках. Главное, сам в себе не сомневайся, – повторил этот пожилой человек.

Федотов и не сомневался в себе – он знал, что решит все правильно. Поэтому пошел не в математическую науку, а в обычный строительный институт. Олег понимал, что должен уметь зарабатывать деньги. А наука – дело такое, иногда совсем неприбыльное. Учеба давалась легко, а еще появилась страшная злость, которая помогла преодолеть хромоту. То есть хромота осталась, а вот повадки изменились. Когда прораб Федотов приезжал на объект и месил костылем и больной ногой грязь, люди слушали его внимательнее и уважительнее. Впрочем, и организатором Олег был неплохим, и научился разговаривать в «серьезных кабинетах».

Карьера пошла вверх. Иногда по вечерам Олег вспоминал Инну Соломатину и гадал, как бы она отнеслась к его выбору и решениям. Если бы у Федотова был близкий ему человек, вникающий в жизненные коллизии, то он удивился бы такой привязанности и такой душевной памяти. Но как это ни прозвучит странно, именно Соломатина была самым близким, хоть и случайно встреченным человеком. Еще был доктор, Владимир Анатольевич, тот самый врач, хирург, который лечил и опекал Олега в больнице. С ним Федотов поддерживал отношения – звонил, иногда заглядывал в гости. Их разговоры давно носили близкий, почти родственный характер. Однажды после очередного, важного для Олега, повышения Федотов приехал к врачу.

– А его нет. Уже неделю как на работу не ходит, – сказали ему в отделении и добавили: – Вот вы, наверное, близкий ему человек, повлияйте на него.

– А что такое? – удивился Федотов.

– Пьет. Страшно пьет. Как жену потерял, так и пить начал.