Ева Мелоди - Тайфун Дубровского

***

Вечером нарисовала несколько валунов по памяти, а вот рисовать «Замок Отшельника» – так я назвала про себя мрачное и таинственное здание, я совершенно не планировала… но он вырос под карандашом против моей воли.

– Красиво у тебя выходит, – оценила подошедшая со спины Света. – Очень похоже, даже удивительно. Ты ведь никогда не видела этот дом целиком. Только верх…

– А ты – видела? – спрашиваю с удивлением. Бывала там?

– Нет… то есть… да. Бегала там, еще когда девчонкой была, с компанией. Мы по всему городу носились, и то место не обошли стороной. Замок и правда старинный, говорят в прошлом столетии построен каким-то жутко богатым аристократом. И даже революция его не затронула. Обветшал, правда, в девяностые на него смотреть больно было. А лет десять назад снова отреставрировали, кучу денег вбухали.

– Отшельник вбухал?

– Вроде бабка его… Но точно не знаю.

– Ты потрясающе осведомлена, очень интересная история! Мне даже захотелось посмотреть на это здание поближе…

– Ой, не советую. Там правда серьезная охрана и вообще… места слишком глухие. Не ходи одна.

– И собаки там, да? – спрашиваю с грустью.

– Ага, жутко злые доберманы, могут спустить с поводка, если на запретную территорию войдешь.

– Не пойду, конечно. Я работу искать буду… Даже к валунам полюбившимся не пойду…

– Вот и правильно, – одобряет мои намерения Света. – Давай лучше сестре моей позвоним… Спросим когда свадьба. Может она сообразит, что родителей надо дождаться, а то совсем от любви мозги поехали. Сейчас по скайпу ей наберем и вместе будет мозги вправлять этой дуре влюбленной.

– Да, конечно, давай, – соглашаюсь радостно. – Я очень соскучилась.

***

Это были чудесные три дня, наполненные ласковым солнцем, соленым морем, теплым нежным песком. Вот только с работой ничего не получалось. Рано утром я бегала на ее поиски, и если поначалу, несмотря на отказы, была полна радужных надежд, то к концу недели немного запаниковала. У меня ни копейки, живу нахлебницей у едва знакомой девушки, и с работой никак не выходит. Никто не хочет брать приезжую, а когда признаешься, что из Москвы… да еще и в паспорте видят, что и родилась там и прописана… короче, правда, что жителей столицы в регионах не любят. Выяснила это опытным путем. Обидно, очень. Пару раз мне в лицо кидали, что в Москве работы полно, а тут – своим не хватает. Или смотрели как на ненормальную – москвичка, что ты тут забыла, девочка. Для местных оказывается москвич – тот, кто родился с серебряной ложкой во рту. И бесполезно доказывать, что это далеко не так, априори. Хоть плачь… Или звони матери и проси выслать денег на билет. Наверное, я так и сделаю… Еще через пару дней. А пока позволяю себя насладиться частичкой южной природы.

Каждый вечер я отчитывалась перед Светланой. Точнее, ночь. Она только один день провела безвылазно дома. А потом снова до трех утра гулянья, или ночевки у любимого, или… я не знаю, почему Света приходит так поздно, и спросить такое не могу. Скажет, и так нахлебница, еще и нос везде сует. Стараюсь быть полезной, убираюсь, готовлю, продуктов немного, Свете некогда ходить на рынок. Она дала мне немного денег и попросила заполнить холодильник. Брать их мне было жутко стыдно. Аппетит после плаванья и прогулок бешеный, но стараюсь есть как можно меньше. Вот только чтоб на ногах держаться. Все время в полуголодном состоянии. По маленькому нетбуку я почти каждый день связывалась с мамой, которая каждый раз начинала причитать что я жутко осунулась. Допрашивала как питаюсь… В конце концов я соврала родительнице что нашла работу, и мы договорились созваниваться по воскресеньям, потому что в последний разговор я едва не расплакалась, огромных усилий стоило сдержаться и не рассказать о своем двусмысленном положении.

Сегодня пошел четвертый день моего пребывания на море. Я решила испечь пирог. Сытно, калорийно… и бюджетно – с капустой. Запах стоял на весь дом, у меня текут слюни, но держусь, гипнотизирую красоту, которую сделала – жду Свету. А она как назло задерживается дольше обычного – четвертый час ночи уже! Нервничаю, пыталась спать лечь – но желудок сводит от голода. Так и хожу вокруг пирога как Лиса Патрикеевна.

И вот, наконец, шум во дворе, хлопок двери. Светлана не одна, с Василием. Открываю рот, чтобы поприветствовать их и осекаюсь, Света плачет, прикрывает лицо рукой, а когда оказывается прямо под абажуром в прихожей, замечаю, что половина ее лица посинела и распухла!