Джорджия Ле Карр - Я не твоя собственность-2

Он встает с дивана и ложится под стол, точно под открытую киску.

— Теперь начинай тереть свою киску, пока не кончишь, — говорит он.

Я закрываю глаза. Какая-то часть меня хочет подчиниться, хочет совершать эти унизительные вещи, особенно пока он наблюдает. Поэтому я позволяю ему лежать подо мной, бессовестно сама, лаская свою сочащуюся киску, с капающими соками на стекло, пока не кончаю. Несмотря на то, что я испытываю оргазм, я не могу встать и уйти, это не конец. Конец будет, когда его член окажется похоронен глубоко внутри меня... я жду.

Он поднимается с пола передо мной, ни говоря ни слова, его глаза наполнены похотью и триумфом. Мои бессовестные руки сразу же хватаются за ремень его брюк, пытаясь расстегнуть. Его член так напряжен и готов, что выпрыгивает прямиком мне в руку. Он засовывает его мне в рот, и я сосу, через какое-то время слышится животный рык, и он взрывается глубоко внутри моего горла.

Я по-прежнему держу его во рту. Даже не предполагая, что он будет делать дальше. Снова отвернется и уйдет? В эту секунду мы похожи на сцену из книг мастер и его сексуальная рабыня. Он никогда так и не полюбит меня? Моя любовь так навсегда и останется безнадежной и безответной? Он совершает просто то, что хочет. Это безотчетная мысль, настолько мимолетная и такая крошечная, возможно, для кого-то такие вещи не важны, но для меня они имеют большое значение.

Он проходится пальцами по моим волосам.

Всего лишь раз.

Но этого вполне достаточно — он заботится обо мне. Может быть совсем немного, но заботится. Моя бабушка говорила обычно, что даже самый закоренелый преступник имеет в своем сердце самый крошечный кусочек доброты и заботы. Возможно…, хотя это точно невозможно, но этот мужчина ко мне имеет некую слабость в своем сердце.

Я сажусь на корточки на стеклянный стол. Пропахшая сексом, и начинаю медленно подниматься вверх, скользя грудью по его телу, пока соски не дотрагиваются до его лица, я стою теперь во весь рост, возвышаясь над ним на целую голову. Опустив руки ему на твердую грудь, тень скрывает наши лица, но мы находимся в опасной близости друг от друга, разделенные только, словно чугунной решеткой, взаимного недоверия. Его лазурные глаза пристально смотрят на меня.

Напряженные. Красивые. Куда он заглядывает, даже интересно.

Лихорадочно, я беру его лицо в ладони и прижимаю свои губы к нему. Слышится долгий, попавший в ловушку стон. Мы целуемся. Целуется? Нет, он приоткрывает рот, наши языки переплетаются, и мы крепко хватаемся друг за друга, упиваясь поцелуем. Поцелуй такой глубокий, словно мы оба кочевники в пустыне, путешествующие целые недели, чтобы найти родник ледяной воды под землей. Его поцелуй настолько сочный, из него сочится необходимая мне живительная влага.

Мы упиваемся нашим чувством к друг другу, и комната исчезает. Весь мир перестает существовать. Первородное желание пронизывает каждую клеточку моего тела. Это безумие. Это похоже на зависимость и навязчивую идею. Мы растворяемся бесповоротно и бесспорно друг в друге. Время течет, но мы ничего не замечаем. Я поднимаю голову, тяжело дыша, и смотрю ему в глаза, его зрачки расширены, задерживаю дыхание.

— Ты когда-нибудь слышала историю о Скорпионе, который попросил лягушку переправить его через реку? — спрашивает он, голос низкий и непривычный.

Я смотрю в его поблескивающие глаза. Они так блестят, как самый известный бриллиант в мире. Сказочно красивый, но совершенно холодный. Медленно, я отрицательно качаю головой и мои пряди волос щекочут обнаженные плечи.

— Лягушка ответила ему: «Нет». «Ты можешь ужалить меня, пока мы будем на полпути через реку, и я умру». Тогда Скорпион сказал: «Если я ужалю тебя, то тоже умру». Лягушка, поразмыслив над его логикой, ответила: «Хорошо. Забирайся мне на спину, и я переправлю тебя». На середине реки Скорпион ужалил лягушку. Лягушки закричала в пред смертельной агонии. «Ты глупый Скорпион, теперь мы оба умрем. Зачем ты это сделал?» А Скорпион ответил: «А чего ты ожидала от Скорпиона? Я жалю, в этом я весь».

Я чувствую, как спокойствие разливается у меня по всему телу, наверное, даже омывает мою душу. Он не догадывается, что сейчас слишком поздно, чтобы повернуть назад.

— Лягушке следовало бы научиться летать. Ей следовало бы принять бой в воздухе, где Скорпион стал бы беспомощным, — шепчу я сквозь стиснутые зубы.

Он грустно улыбается.

— Из тебя бы получился отличный босс мафии, — говорит он.