Зарема Мусаева - № 12, или История одного прекрасного юноши

Желание провалиться на месте мешало решить, что делать. То откровение, которое обрушилось на нее подобно цунами, подобно урагану, требовало осмысления. Увидев дверь уборной, Айша забежала туда и встала спиной к стене, а потом села на корточки. Вот тут она дала себе волю и начала не просто плакать, а реветь, судорожно содрогаясь от мысли о взгляде парней, который вновь и вновь возникал в ее памяти. Чем больше она думала о маскараде мнимой красоты, тем яснее понимала ошибочность всего, что было прежде, и чем яснее она это понимала, тем ничтожнее себя чувствовала. Нарыдавшись вдоволь (а это, надо отметить, произошло не скоро), Айша позвонила подруге и попросила спуститься, захватив ее сумку. Подруга была откровенно шокирована ее видом: вся косметика размазана по лицу, а выражение лица – и впрямь пугающее. Сославшись на плохое самочувствие и озноб, Айша сообщила, что поедет домой, и попросила подругу одолжить ей кардиган. Та немедля сняла его с себя и помогла Айше надеть. Кардиган спускался ниже бедер и был широким, как раз то, что было нужно в тот момент Айше. Стерев салфеткой остатки макияжа, Айша вышла из уборной, сопровождаемая подругой, которая проводила ее в тот день до маршрутки.

Обычно любившая сесть у выхода, лицом к остальным пассажирам, – возможно, это была прихоть тщеславия и самолюбия, – Айша на этот раз, заплатив за проезд, ушла в конец салона и села в углу, одна. И после всех слез она ехала без единой мысли в голове. С пустотой в душе она наблюдала за видом из окна, за людьми, которые куда-то спешат. В полном смятении чувств Айша рано легла спать. А на следующее утро встала на рассвете, приготовила себя к молитве и помолилась.

Никогда прежде молитва не имела для нее такого глубокого значения, а присутствие Бога, то есть его вездесущность, не чувствовалось так отчетливо. Она задумывалась над каждым словом, которое произносит, и эти слова без сомнения были для нее чем-то новым. Обрушиваясь всей своей глубиной и мудростью, они вызывали все новые и новые приступы слез раскаяния и мурашки от потрясения. Так мы обнаруживаем для себя великую истину в простых вещах, проявлениях природы, и корим себя и удивляемся пелене, которая застилала глаза столь долгое время.

Совершив утреннюю молитву, Айша встала и подошла к своему шкафу. Надо было одеваться к занятиям, но сегодня это должно было произойти по-другому. Она начала вытаскивать одну вещь за другой. Фирменные, из лучших тканей, подчеркивающие талию, грудь и красивую округлость бедер, – она вытаскивала эти вещи и с абсолютным равнодушием складывала в углу. Спустя полчаса в шкафу остались висеть три длинных платья, одно из которых было вечерним, две длинные юбки, а на полках лежали лишь закрытые кофты и рубашки. Айша достала одну из этих юбок, рубашку, а в выдвижном ящике среди аксессуаров нашла различные шарфы и косынки. В основном косынки были просвечивающими, но два шарфа были достаточно плотными. И вот спустя каких-то десять минут Айша стояла одетая. На макияж вместо обычных сорока ушли пять минут, это были пудра и легкие румяна, чтобы освежить лицо, и тушь, чтобы лицо не выглядело пресным. Еще минут пятнадцать Айша потратила на то, чтобы разобраться, как завязать шарф на голове. Попытки имели относительный успех. Айша посмотрела на себя в зеркало оценивающе взглядом. Перед ней стояла девушка в длинной закрытой одежде и в платке. А дальше в голове пронеслось своеобразное обращение: «О, Всевышний, я сохраню это тело, свои мысли и сердце в чистоте, если Ты придашь мне стойкости на этом пути и убережешь от всего того, чем Ты недоволен! Прости меня за все, что я совершала прежде по своему незнанию, ведь в один день я должна предстать перед Тобой! С этого дня, я даю Тебе слово, и Ты мне свидетель, что буду одеваться только так, чтобы мой внешний вид вызывал уважение ко мне». С этой клятвы началась новая глава жизни Айши.

Первой реакцией, с которой она столкнулась, была агрессия и непонимание. Все началось с семьи, которая искренне не понимала, что происходит с Айшей. Были ультиматумы, которые, как казалось родителям, должны были образумить ее. Для них, но только не для Айши, это было буйство запоздалого переходного возраста.

В университете все поглядывали на нее искоса, что тоже мало тревожило Айшу. Она очень внимательно следила за реакцией окружающих, но не потому что их мнение имело на нее какое-то действие… С того дня в столовой ни разу не поймала она на себе взгляд вожделения. В глазах окружающих людей можно было увидеть что угодно, – интерес к ее внешнему виду, ненависть из-за него же, страх, уважение, – но вожделение – никогда!