Игорь Королёв - Провинциально-столичная поэма. История любви поклонника к известной киноактрисе

«Я люблю Тебя!» – с туч грозовых

этих слов водопады обрушены,

как в вине захлебнулся я в них.

О, какие вулканы разбужены

клокотанием магмы сердечной,

извергающейся на равнину

моей жизни, досель безмятежной —

роковой этот жребий не минул!

И смирившийся с участью агнец

устремился на гибельный свет.

«Я люблю Тебя!» – ясен диагноз,

и лекарства неведом рецепт.

Над лицом я Твоим близко-близко

в забытьи обреченном склоняюсь,

электричества жгучие искры

вдруг пронзают: губами касаюсь,

наконец, Твоих губ нежно-нежно,

словно речки туманная вата.

В этом робком порыве безгрешном

мной не познан ещё вкус помады,

запах тела, тем более, женского

и другие премудрости ласки.

Нахожусь на вершине блаженства я

от Твоей типографской краски!

Засыпаю, насытившись негой,

прижимаясь щекою к Тебе,

грёзы чудные хлопьями снега

кружат вальсы в моей голове.

Сплю, пронизанный радости светом

до души моей самого дна…

А метель колыбельную флейты

напевает сквозь щели окна.

………………………………………………..

Кто Ты? Что Ты? Откуда и чья Ты?

То еще предстоит мне узнать.

Нетерпением жутким объятый,

я стремлюсь поскорей прочитать

в приходящих к нам телепрограммах

хоть одно из немногих названий

долгожданных картин. Только странно:

строки их не хотят ожиданий

оправдать моих. Что ни неделя,

то скольжу своим взглядом напрасным

я по мелким столбцам. Неужели

не назначен свидания час мне,

когда я у экрана «Рекорда» 25 25 Рекорд – марка советского чёрно-белого телевизора, выпускавшегося в 60-е годы прошлого века.

познакомлюсь поближе с Тобой?

И в газетах какого-то черта

глаз мозолят пустой пестротой

средь реклам их кинотеатральных

все названья чужие, не те…

В это время проблем социальных

став решением и скукоте

Головановской, всем надоевшей,

положив долгожданный конец,

лет за пять возведенный неспешно,

появился культуры дворец.

Весь поселок отметил открытие,

(нынче это зовут – «презентация»)

и в честь праздничного события —

фильма детского демонстрация.

Прибежала сестренка Полина —

возбуждения полны глаза:

«Знаешь ты, что сегодня картину

крутят «Алые паруса»!

«Ты не шутишь?» – «Какая тут шутка?

Через десять минут – начало!»

Я сорвался, как дикая утка

после выстрела. Все замелькало

пред глазами. Со скоростью ветра

до дворца сокращаются метры.

Метеором – скорей в кинозал.

Слава богу – не опоздал!

Ног не чуя, со сбитым дыханием,

предвкушеньем счастливым охваченный,

Я примчался на место свидания,

что Тобою впервые назначено.

Улеглось в кинозале волнение,

и момент наступил долгождан:

после длинной минуты томления

свет погашен, и вспыхнул экран.

Звук трубы на эмблеме «Мосфильма»,

и на красок морских палитре

появилось название фильма,

друг за другом меняются титры.

Вот заветное слово «в ролях»,

(пульса нервного чую усилия!)

в ширь экрана представлена – ах! —

дорогая до боли фамилия.

Кадры детства Ассоль длились долго,

полкартины сгорал нетерпением,

сидя в кресле я, как на иголках,

дожидаясь ее «повзросления».

И дождался. О, первый Твой кадр —

всплеск восторга, фонтан ликования!

Незабвенный глазам моим дар

недоступен пером описанию.

Речь Твоя, словно птичья рулада,

струн душевных моих не щадя,

прозвучала: « Филипп! Как я рада,

что в пути повстречала тебя!»

Хоть филипповой старой телеги

скрип тосклив – как в карете в ней Ты.

И слова Твои, полные неги,

сеют зерна упорной мечты.

В этих зернах особые силы —

на такое способны они:

из наполненной углем корзины

вдруг цветов в очи брызжут огни.

В слух и зрение весь обращен

и прикован к Твоим легким жестам,

я из зала мечтой унесен,