Эмбер Даст - Зови меня Ливи

Самое ужасное, что мне и спросить то было особо не у кого. Моя семья – самая адекватная и нормальная семья, они слишком консервативны, чтобы принять что-то вроде моей симпатии к девушке. А те пару человек, которых я зову друзьями, слишком поверхностны, да и интересуются только своими проблемами. Да. К моему великому разочарованию, я, сколько себя помню, всегда была одинока.

Лето уже вовсю вступило в свои права, и на улице, наконец, воцарилась эта, наполненная яркими зелеными красками, легкость. Легкость от того, что на тебе нет лишней одежды, от того, что уроки в школе вот-вот закончатся, от того, что можно будет смело отправиться в незабываемое летнее приключение. Это у обычных детей. Но не у меня. Школа заканчивается, но балет остается. У меня на отдых останется лишь август, месяц, когда родители берут отпуск, и мы едем все вместе в Европу ходить по музеям и другим национальным достопримечательностям. Мои родители никогда не признавали спокойный отдых, включающий в себя лежание на пляже, изредка прерываемое купанием в каком-нибудь теплом море. Нет. Даже отдых должен быть со смыслом.

В очередной день я пришла в балетный класс, дождалась, когда все это закончится, и со спокойной душой пошла в раздевалку. Оливия никогда не переодевалась тут. Она всегда бежала к машине и просто уезжала домой. Поэтому только здесь я могла, наконец, расслабиться и выдохнуть. Но не в тот день.

Я была полностью погружена в собственные мысли и несбыточные мечтания о том, что именно это лето станет для меня особенным. Как вдруг позади меня раздался звук открывающейся двери. Я не придала этому особого значения, ведь сюда могли зайти девочки с других танцевальных классов, либо же сама миссис Эрроу. Но уже в следующий момент я как ошпаренная подскочила на месте.

– Эй, дело есть, – услышала я как всегда недовольный голос, принадлежавший никому иному, как Оливии.

– Эм… Что? Прости, что? – еле вымолвила я и повернулась к ней лицом.

Ну, вот оно, ее фирменное выражение лица «Вы все здесь никто, а я богиня». Она с презрительной улыбкой смотрит на меня, и внутри уже начинает зарождаться предчувствие того, что вот ей стало скучно, и она решила поиздеваться надо мной. И тут ее взгляд начинает медленно скользить вниз. Он настолько ощутим, что я буквально чувствую его на своей коже. Она на пару секунд задерживается на моих губах, от чего в горле мгновенно пересыхает, а затем продвигается дальше, и когда я понимаю, что ее взгляд ложится на мою грудь, где-то в районе живота образуется комок тепла, который начинает стремительно разрастаться, и в итоге я вспыхиваю.

Погодите-ка. Я ведь переодевалась. А затем она внезапно зашла, и я сразу же повернулась к ней. А это значит… Значит, что я в одном нижнем белье!

В голове, объятая красным пламенем тревоги, проносится мысль, что мне следует немедленно прикрыться, но на руки будто навесили неподъемный груз, и я не могу поднять их даже на сантиметр.

А тем временем ее глаза, ставшие уже черными, смело исследуют мое тело, спускаясь все ниже. Пару минут она смотрит на мои ноги, и я отчетливо вижу промелькнувшую в ее глазах мимолетную вспышку. Она сейчас похожа на кошку, которая видит цель и изобретает тактику для охоты.

Уже в следующий миг она стремительно поднимает взгляд и впивается в мои глаза, а на лицо снова надевает привычную маску презрения.

– Мой водитель не приедет, – говорит она, – Так что мне придется добираться до дома самой. Проводи меня до остановки и посади на нужный автобус.

Этот тон, словно она общается со служанкой, приводит меня в замешательство, а откуда-то из глубины поднимается стена недовольства.

– Можно и повежливее, – бормочу я.

– Что? – она делает пару шагов ко мне, – Я не расслышала. Что ты там проскулила?

– Я сказала, что отведу тебя, конечно, Оливия, – тараторю я, лишь бы она не подошла еще ближе.

– То-то же. Поторопись. Я буду ждать на улице, – вздернув нос и круто развернувшись, снова, как и тогда расплескав копну потрясающих волос, говорит она, и выходит, оставив меня в полнейшем шоке и недоумении.

Скорее всего моя подростковая фантазия, не находя выхода, постоянно запертая за стальными дверями выдержки и чопорности, наконец прорвалась наружу и обманула мое зрение, выдав презрение Оливии за интерес или даже… желание.

Нет. Нет. Совершенно точно нет. Оливия бы так никогда на меня не посмотрела. Отогнав все бредовые мысли, я хватаю сумку и выхожу из раздевалки.