Эмбер Даст - Зови меня Ливи

– Оливия, сейчас же собери волосы, они будут мешать. Сколько раз тебе говорила, – с легкой ноткой строгости говорит миссис Эрроу.

Оливия лишь зыркает на нее недовольным взглядом в ответ, но все же собирает волосы в пучок. И тут мне открывается ее лицо. Нежная светлая кожа выглядит так, словно она фарфоровая, словно эту кожу никак не затронули ужасы переходного возраста в виде прыщей, ее тонкая шея и хрупкие плечики довершают образ прекрасной музы, сошедшей с картин великих художников. Она вновь поднимает на меня глаза, и задерживает на мне свой взгляд уже чуточку дольше, а мое сердце пропускает удар. Да что со мной такое?

– Сара, детка, это Оливия, дочь моей подруги. Они по особым причинам решили сменить преподавателя по балету, поэтому теперь ты будешь заниматься не одна. Оливия, это Сара, моя лучшая ученица, моя гордость, – миссис Эрроу торжественно представляет нас друг другу.

Я слегка пару раз качаю головой, чтобы отогнать такие странные, просто безумные мысли по поводу этой девчонки, и пытаюсь как можно теплее улыбнуться ей. Но Оливия лишь бросает в мою сторону отрывистый кивок и не произносит ни слова.

Не теряя ни минуты, миссис Эрроу переходит к уроку. Я автоматически выполняю все, что от меня требуется, а сама наблюдаю за каждым движением моей новой коллеги. Она все делает четко и технично, и я узнаю в этой техничности себя, свою историю – занятия балетом с того самого момента, как научилась ходить. Но стоит внимательно присмотреться к ней, и ты понимаешь, что ей… абсолютно плевать на то, что она делает. И снова вторая я. Она выполняет каждый элемент с крайне скучающим и чопорным выражением лица и, наверное, мысленно считает каждую секундочку до окончания урока. Словно отражение моего состояния.

Наконец, миссис Эрроу решает завершить пытку и отпускает нас. Я не успеваю сказать и слова, как Оливия подхватывает свои вещи и летит к выходу. Нужно что-то сказать ей. Срочно. Но почему? Зачем? Я не знаю, но мне дико захотелось догнать ее. Я сама покрываюсь холодным потом в момент, когда слышу собственный голос:

– Оливия, стой!

Она тут же тормозит и неподвижно замирает на месте, а затем резко разворачивается и через пару шагов оказывается прямо перед моим лицом.

– Я ненавижу балет и все, что с ним связано, – она окидывает меня с головы до ног презрительным взглядом, – Так что даже не надейся, что мы станем подружками. Ты для меня пустое место, и будь добра, отнесись ко мне точно так же, идет?

Сокрушительный удар в самое сердце нагоняет эмоции все выше и выше, пока они не достигают глаз в виде слез обиды, которые вырываются сразу же, как только Оливия дерзким жестом разворачивается, ударив меня по лицу копной своих роскошных волос, которые она уже успела распустить, и несется прочь.

Глава 2

Если раньше занятия балетом для меня были не самой лучшей альтернативой всему тому, что могла бы делать девочка в моем возрасте, то теперь, после того резкого заявления Оливии, балетный класс и вовсе стал для меня пыткой.

Весь месяц мы абсолютно не контактировали, даже парой слов не обменялись с того дня. Однако я отчетливо ощущала волны негатива исходящие от нее в мою сторону. Миссис Эрроу словно не замечала, что приютила в нашем классе настоящую маленькую стерву. Как-то раз я видела, как Оливию забирал водитель – я уже успела понять, что ее родители далеко не бедные. Бедняге пришлось терпеть целый поток обвинений в свою сторону только потому, что он припозднился, и бедняжке Оливии пришлось ждать его целых три минуты. А пару дней спустя я ненароком услышала ее телефонный разговор с матерью. Да, у меня у самой далеко не простые отношения с мамой, но то, как эта девчонка позволяла себе повышать тон, просто не укладывалось у меня в голове.

Когда Оливия только появилась в балетном классе, я решила, что ее угрюмость обусловливается только лишь тем фактом, что она стесняется и чувствует себя неловко с новыми людьми, но оказалось, что это ее постоянное, неизменное состояние. Удивительно, как в шестнадцать лет можно вести себя так, словно тебе осточертело ровным счетом все.

И, тем не менее, взгляд ее темно-шоколадных глаз, оттеняемых светлой фарфоровой кожей, пробирал меня до глубины души даже в моих снах. Что бы я ни делала, куда бы ни пошла, этот пронзительный взгляд занимал, если не все, то хотя бы добрую половину моих мыслей.

Я никак не могла объяснить самой себе природу этого влечения. Ведь я никогда ни с чем подобным не сталкивалась. Мне нравились девчонки и раньше. Но это скорее было из разряда «О, она классная, такая добрая и веселая, мы подружимся», а не «Интересно, каково это – целовать эти губы, на которых постоянно покоится легкая дерзкая усмешка».