Евгения Саженцева - Революция мозга. Третья мировая война. Робот. Сборник романов

Как только Жанна попала в отделение полиции, с ней стали обращаться так, словно она уже осужденная. Ее допрашивали с особенным напором, она во всем отказывалась. Тогда полицейский стал использовать электрошок.

– Вы были причастны к группировке «Сети»? Запрещенной в РФ?

– Нет, – твердо заявила она.

– Вы готовили покушение на президента??? – Полицейский дал небольшой заряд электрошока.

– Нет, – сказала Жанна.

– А если так? – И полицейский давал ей минутный заряд шока. – Вы готовили покушение на президента???

– Да. – Жанне ничего не оставалось делать, кроме как сознаться в том, что у нее и в мыслях никогда не было. Ведь она мечтала о честных выборах, которых увы, тоже не было в стране.

– Вы были причастны к группировке «Сети»? Запрещенной в РФ? – И полицейский снова давал заряд тока.

– Да, – тихо произнесла Жанна.

– Вот и хорошо. Это зачтется вам за признание. может уменьшим срок на пару лет. Но десять лет как минимум вам придется посидеть в местах отдаленных. А пока отправляетесь в СИЗО до суда.

Жанна изможденная от боли не могла ничего больше ответить. Она упала на пол. Ее взяли два полицейских и потащили в СИЗО.

Через час она пришла в себя. В СИЗО все люди сидели словно в обезьяньей клетке, но не теряли человеческого духа. Жанна заметила, что здесь много интеллигентных людей. Они общались на разные темы и почти все были умны, красивы, и сильны духом.

– Как ты сюда попала? – спросила женщина с голубыми глазами.

– Я написала статью в газету про Путина. Критика власти, – сказала Жанна.

– Понимаю. А я работала на телевидении и в прямом эфире рассмеялась, когда мне нужно было читать текст о том, что Россия помогает людям и выделяет хорошие пособия инвалидам, мой смех был скорее истерическим. Как такое можно было спокойно сказать? Это ложь.

– Здесь что, все сидят с критикой Путина?

– Нет, здесь есть несколько ученых, которые хотели уехать заграницу, чтобы развиваться в науке, но им не дали, назвали предателями родины. И в России никак не помогают талантливым людям развиваться, а вот уехать не дают. Здесь есть так же писатели, музыканты, художники… Все они пытались убежать из страны.

– Ученые? Писатели? Музыканты? И все мы – как какие-то преступники, которым суждено провести в тюрьме большие сроки? Это ужасно. Но по-крайней мере у меня будет хорошая кампания. В жизни мне было очень одиноко. И я не могла найти единомышленников.

– Видимо всем единомышленникам крепко закрыли рты. А здесь мы можем говорить правду наконец, ведь мы уже в тюрьме. Нам больше нечего бояться.

– Я думала, мы еще ждем вынесение приговора.

– Да, но по факту это ничего не значит. Считай, уже осудили. Девяносто процентов из ста, что это так.

– Я тоже понимаю это. Но хотя бы какой-то шанс есть.

Жанне было интересно провести время в СИЗО, и пускай там плохо кормили и обращались с ними, но она не падала духом и во всем находила плюсы. Она много общалась с интересными людьми и надеялась, что в России все-таки восторжествует справедливость и кого-то из них отпустят на свободу. Никто из присутствующих не был террористом или революционером. Все они были жертвами своей правды, о которой не могли молчать.

С утра Жанну забрали из СИЗО четверо полицейских конвоиров. С ней вместе была так же голубоглазая девушка и ученый. Они были все в наручниках и их вели по строгой схеме, впереди и сзади были полицейские, так что Жанне показалось невозможным бежать, как советовал ей Странник. Ей было противно смотреть в лицо полицейским, она испытывала к ним ненависть. Их посадили в специальную машину для заключенных, где за ними наблюдали через решетку. Казалось, что дорога до зала суда бесконечна. Жанна вдруг услышала шепот.

– Я спасу тебя, – сказал один из полицейских. Жанна подняла голову и не поверила своим глазам.

– Странник? – Он ничего не ответил. И всю оставшуюся дорогу молчал.

Жанна разглядывала лицо Странника, оно было таким родным и желанным и в то же время она не понимала, как он мог быть конвоиром. На миг ей показалось, что он переоделся в эту форму, чтобы спасти ее. Но потом она пришла в себя и вспомнила все его слова о том, что если он скажет имя и свою профессию, то она не сможет его любить. И это было правдой. Но она любила его и сейчас, видя в Страннике жертву режима. Быть может он пошел на эту работу, потому что хотел ловить преступников, делать добрые дела, и не знал, что работа его будет потом в том, чтоб сажать в тюрьму невинных людей и вести их на суд.