Ольга Мариуц - Цепи Гименея

«Тип» напротив испортил бланк (Лиза была уверенна, что специально!) – и чуть ли не вприпрыжку побежал за новым к «секс-бомбе» загса.

«Неустойчив в к противоположному полу, что отражалось на его отношении к семье», – быстро написала она, чувствуя, как ее распирает от гордости по поводу красоты формулировки, а также собственной справедливости и благородства. Она могла бы обвинить его в изменах, но не сделала этого, потому что не видела их собственными глазами.

«Невнимателен, жесток…», – она припомнила, как два года назад на работе, пытаясь достать книгу с верхней полки, она грохнулась со стремянки и чуть не вывихнула ногу. Во всяком случае, было такое подозрение. Лизу, конечно, сразу же отправили в больницу. Стаса пытались вызвонить на работе, но он, как оказалось, был на какой-то встрече, и появился только вечером, когда Лиза была уже дома и лежала, стеная, на диване, с укутанной шерстяным клетчатым шарфом ногой. Она никогда не забудет, как он вошел в дом – веселый, довольный тем, что какая-то очередная его сделка наконец-то заключена на выгодных для фирмы условиях. Конечно, он не мог знать всего, что произошло с Лизой, но чувствовать-то он должен был. И она не могла простить ему, что осмотрев ее ногу, он сказал: «Ничего страшного, только синяк». Да, дело окончилось всего лишь синяком, но зато каким огромным. И ей было больно, больно, больно! А ему было плевать, плевать, плевать!

Она немного подышала, чтобы успокоится, подумала и в третьей строке написала «Скандальный характер». Если это было и преувеличение, то очень небольшое. Да, конечно, он никогда не начинал ругаться первым. Но ведь и она не начинала. Ссора вспыхивала совершенно непостижимым образом. В обыденной жизни всегда полно всяческих мелких проблем, которые, тем не менее, нужно постоянно решать. Стас, живущей своей работой в фирме, почему-то считал, что эти проблемы должны лежать исключительно на ее плечах. И когда она все-таки пыталась достучаться до его совести, делал непонимающий вид, который раздражал ее, потому что… Потому что она могла реагировать точно таким же образом, но не делала этого – должны ведь как-то решаться эти проклятые житейские проблемы. А у нее тоже была работа, которую она любила, и в ее системе тоже существовала карьерная лестница, по которой она мечтала подняться в заоблачные высоты. В конце концов, не он ли затеял скандал по дороге? За что был тут же наказан. Само небо показывает, что она на верном пути.

Она поискала еще, но больше ничего не нашла и решила, что и этих трех пунктов хватит с головой, чтобы их развели мгновенно. Поднимаясь, она скосила глаза на бумагу, в которой Стас своим четким деловым почерком исписал почти пол-листа. «Однако!» – с возмущением подумала она.

«Куколка», к удивлению, листы не взяла. То есть, конечно, она обязана была их принять, и даже пообещала это сделать – как только они вернутся от психолога.

– От какого психолога? – рассеянно спросила Лиза, обдумывая, что же все-таки мог написать Стас в своей «кляузе».

– По коридору, вторая дверь направо, – сказала девушка.

– Нам не нужен психолог, мы все уже окончательно решили, – сказала Лиза.

– Если люди разводятся, им обязательно нужен психолог.

– Вы хотите содрать дополнительную плату? – возмутилась Лиза.

– Консультация бесплатна.

– Мы не хотим консультироваться даже бесплатно, – нервничая, сказала Лиза. – Что это, вообще, за чушь? Нас что, будут уговаривать не разводиться?

– Извините, это не в моей компетенции, – девушка развела руками и посмотрела на Стаса, стоящего за спиной Лизы, полным сочувствия взглядом.

– Вы сказали, направо? – вмешался Стас, едва заметно потесняя Лизу плечом.

Ну конечно, ему было плохо видно эту стерву!

– Да, вторая дверь, – девушка улыбнулась.

– По коридору? – вежливо уточнил он.

– По крыше! – злобно процедила сквозь зубы Лиза, резко развернувшись и стараясь делать шаги побольше, чтобы быстрее захлопнуть за собой дверь.

Маленький старичок, отвернувшись к окну, поливал из зеленой игрушечной лейки пальмочку. На декоративной, но все же настоящей пальмочке, агрессивно выщерив желтые зубы, сидела ненастоящая пластмассовая обезьяна.

Заметив вошедших, хозяин кабинета засуетился и бросил лейку. Он сделал быстрый приглашающий жест рукой, начал торопливо сгребать разложенные на столе бумаги и как попало засовывать их в потертый кожаный портфель, который валялся тут же.