Женя Лун - Уравнение Дрейка, или Как обвести Вселенную вокруг пальца

– Не понравился опять? А чо нерусь-то одна? – диспетчер Еременко Анна не была рьяной националисткой, но всерьез воспринимала только брата славянина, даже если он пьян, бритоголов, ксенофобен и ездит на работу в ЧОП на троллейбусе.

– Да он валенок. – Ей не хотелось сейчас беседовать с Анной. – Кофе хочу, ты будешь?

– Нет, я сейчас курить пойду, потом.

Днем у Анны работа случалась редко, поэтому она всячески убивала время. Зато вечером, когда торговые подтянутся в офис с заявками, она сначала не будет ничего успевать, потом начнет громыхать штампом по счетам-фактурам, носиться с ними по офису, периодически озвучивая все эти действия отборным матом, и кофе уже не попьет.

– Анька, бросай. Хочешь испытывать привязанность – заведи собаку.

– Я не смогу ее курить.

Она никогда не советовала бросить курить людям, к которым была равнодушна, а Еременко, хоть и напоминала махровую ПТУшницу, пошутить умела к месту.

К кофе девушка пристрастилась в офисе. Даже стала его покупать. Отвратительный растворимый кофе. Ну а сахар для чего? Не только гадкое вино можно сделать удобоваримым с помощью сахара. В растворимый кофе – сахар, в магазинные пельмени – кетчуп с майонезом, дырявые колготки – в красивые туфли, и хочется жить, даже на зарплату.

Ей всё время не хватало денег. Половина зарплаты уходила на съемную квартиру, а остальное тратилось так быстро и бездумно, что нельзя было сказать наверняка, осталась ли в кармане мелочь на проезд. Между ней и деньгами была неодолимая пропасть. Это случилось еще в детстве: когда живешь в постоянном дефиците – привыкаешь настолько, что другого образа жизни уже и представить нельзя. Она свыклась с тем, что очень редко получала желаемое и перестала верить, что бывает легко и просто так. Разумеется, основная причина всех бед, по словам матери, это отец-алкоголик, от которого она ушла, когда дочери было шесть. Еще мать говорила, что выбрала не ту специальность, после техникума вынуждена была бросить институт, что их небольшой городишко – это бесперспективная дыра, где невозможно найти ни достойную партию, ни приличную работу.

О любви и самореализации ей никто никогда не рассказывал. Из чего не по летам сообразительный ребенок сделал вполне логичные выводы: нельзя рано выходить замуж и рожать, необходимо выбрать «ту» специальность, непременно получить высшее образование и, во что бы то ни стало, убраться из бесперспективной дыры. Иными словами, «хочу» и «надо» навсегда стали для нее взаимоисключающими.

Не стремясь вникать ни в один предмет глубже школьной программы, она окончила ее блестяще. Матери этого было вполне достаточно, чтобы не думать о развитии других её талантов. Вряд ли корочки об окончании художественной или музыкальной школы помогут отпрыску преуспеть в жизни…

Самому отпрыску это было только на руку: с одной стороны – матушка-лень, с другой, чтобы чувствовать себя ребенком из бедной неполной семьи – хватало и одной школы.

Кроме матери любить ей было некого. Эгоистический страх остаться совсем одной раздувал детский страх за жизнь матери до размеров фобии. А та, в свою очередь, не считала нужным складывать свою молодую и очень привлекательную голову на алтарь материнства.

Несбывшиеся любовные надежды и отчаянное желание матери-одиночки устроить личную жизнь в маленьком провинциальном городишке периодически брали верх над родительским тактом. Это был тяжелый удар по неокрепшей, но уже изрядно потрепанной, психике ребенка. И не то, чтобы она не могла этого понять. Ей тоже хотелось иметь семью, пусть даже с чужим и уже «бывшим в употреблении» папой. Однако же страшное, душераздирающее сомнение поселилось в маленькой душе. А что, если мать её не любит? Может быть, мама вообще не хотела рожать, а она, как на грех, оказалась еще и отцовской копией. Или еще хуже: мать ненавидит ее за то, что жизнь, полная надежд и амбиций молодой красавицы, рухнула и разбилась вдребезги об пол родильной палаты в день её рождения …

Хотя всё было неплохо, когда они жили только вдвоем. Но если у старшей появлялась личная жизнь – у младшей развивался невроз.

Уже к 20-ти годам ярчайший букет комплексов владел её натурой безгранично и всецело. Романтичность и изящество, не растраченные этой натурой, камуфлировали этот багаж под темперамент, а притягательность и гибкий ум, в сочетании с уже приличным житейским опытом, научили её тонко манипулировать чувствами тех, кто попадался в ее паутину соблазнения: телом ли, умом ли…