Марина Семенова - Гори оно огнем

Он просил её не пить, и она отнекивалась, как это обычно бывает со всеми начинающими алкоголиками, свято верящими, что в любой момент смогут отказаться, стоит только захотеть.

– Что ты, сыночек! Что ты! Мы же не пьём! Так, рюмочку-другую для аппетита.

– Какого аппетита, мам! Вы же не едите ничего! Только пьете! Пьёте и не закусываете.

– Так мы это… Мы будем. Мы сейчас закусим, чем-нибудь… – заверяла его мама, вглядываясь в недра пустого холодильника. – Сейчас приготовлю что-нибудь вкусненькое и поедим все вместе. Ты чего хочешь, сыночек? Скажи, я приготовлю! Ты только скажи!

– А можно пирожков… с капустой, – с надеждой просил сын, вспоминая сдобный запах прошлой счастливой жизни.

– Пирожков? С капустой? Конечно можно! Это мы сейчас. Это мы запросто! – суетливо обнадеживала мама, доставая из шкафчика пакет с мукой. – Ты только за дрожжами в магазин сбегай и за молоком.

И он бежал за дрожжами и молоком, радостно раскручивая над головой авоську и веря, что теперь у них все непременно наладится. А по возвращении заставал в доме прижившуюся на века тетю Валю и еще каких-то крикливых людей с тягучими жестами и пустыми, остекленевшими глазами, которые, при виде Марата, принимались царапать его своими стеклянными взглядами, наперебой восклицая:

– Это кто?! Сын?!

– Мужик! Взрослый совсем!

– Ты дай мальцу конфету, у меня тут где-то в кармане была. А, вот! На, дай мальцу! Пусть пососет. Сладкое для мозгов полезно… Очень… Петька, ты чего сидишь? Наливай!

– А похож-то как на Виктора!

– Очень похож!

– Да-а-а, вылитый отец…

– Хороший был мужик… Правильный…

– Помянем!

Неприятно возбужденная мама совала ему в руку оплывший леденец, осторожно подталкивая к выходу и шепча на ухо:

– Иди в комнату, сыночек… Иди почитай там что-нибудь… Книжку почитай… Книжки читать полезно.

Он падал на кровать, зарываясь в подушку и сжимая отчаянные кулаки. Очень хотелось плакать. Но Марат не мог себе этого позволить. Отец своим незримым присутствием продолжал корректировать его поведение и править эмоции. «Мужчины не плачут, мужчины огорчаются», – лишь однажды сказал отец, когда Марат прибежал к нему весь в слезах от обиды на то, что соседский мальчишка сорвал с его головы новенькую бескозырку и, улюлюкая, втоптал в грязь. Сказал лишь однажды, но, этого было достаточно.

– Зачем он так сделал?! Зачем?!! Я бы дал ему поносить, даже насовсем бы отдал. Если бы он только попросил! – кипел Марат, когда они, чуть позже, сидя на крылечке, ели с отцом переспелый арбуз.

– Понимаешь, сын, не все люди умеют просить, кому-то легче отнять.

– Почему?! – детское недоумение полилось через край.

– Ну, наверное потому, что их не научили договариваться, – ловким движением отец отсек очередную порцию арбузного лакомства и протянул сыну. – Держи!

– А этому нужно учиться?

– Жизненно необходимо.

– И с такими, как Колька, тоже? – неуверенно спросил Марат, махнув арбузной коркой в сторону дома своего обидчика.

– И с такими, как Колька, тоже, – подтвердил отец. – В любом случае надо использовать все способы договориться, сделать все от тебя зависящее. Решать конфликты, сынок, нужно мирным путем.

– А если не получится? – недоверчиво уточнил мальчишка, выплюнув семечки себе под ноги.

– Надо сделать так, чтобы получилось.

– Ну, а если он не захочет мирным? Если он… он – вредина! – воскликнул Марат и запустил арбузной коркой в, подбирающегося к мирному голубю, кота.

– Нууу, если вреди-ина-а, – присвистнул отец. – Тогда конечно, тогда совсем другое дело!

– И тогда что?! – вспыхнул надеждой сын.

– Тогда – есть только один выход! – прищурившись, констатировал глава семьи.

– Какой? – почему-то перешёл на шёпот Маратка, нервно сглотнув слюну.

– А вот такой! – отец резко поднялся и, перезарядив невидимый автомат, выдал с легкой хрипотцой, подражая голосу любимого певца:

Маратка тут же подпрыгнул с места, вслед за отцом, и, копируя все его движения, завопил что есть мочи:

И вот, они уже носятся по двору, яростно поливая виртуальными пулями деревья и кусты, посылая салютные очереди в небо, проверяя на крепость кирпичные стены домов и старый забор невидимой автоматной очередью, и мальчишка слышит, как сыпятся со звоном на асфальт пустые гильзы. Та-та-та, та-та-та, та-та-та, та-та-та-та!