Мария Мирей - Лицедей. Сорванные маски. Книга вторая

Раздраженность на нежной коже, наверняка от колкой мужской щетины. Сомнений нет, он взял ее. И судя по ее затравленному взгляду, жестко и может даже против воли.

Смешная Настя.

Разве можно устоять перед человеком которого создали для того чтобы порабощать и уничтожать? Нет. Она и не устояла, и о того воет белугой. Как там он сказал? Жены?

Этот факт прострелил висок, отправляя меня в нокаут. Как только он вспыхнул в моем заторможенном сознании, на меня вдруг накатилась дикая усталость, и все что я смогла сделать, это спасаться бегством.

Диана

Когда за Владом бесшумно закрылась дверь, я обессиленно опустилась в кресло. Меня трясло как в лихорадке, и все мысли в голове разбрелись как шальные тараканы. Даже недавний секс отошел на второй план. Во истину правдива поговорка «Клин клином вышибает». Теперь не о чем другом и думать не могла. Влад мастерски потушил пожар, бушующий в моей душе, как всегда своим цинизмом и жестокостью.

Откуда он мог знать Маруську? И когда это он дал ей возможность поверить в то самое «нас»? Неужели Маруська именно поэтому оказалась рядом? А памятуя, чем закончилась моя дружба с Алкой, у меня по телу пошла дрожь.

Мысли еще какое то время скакали, обгоняя одна другую, по обыкновению все «радостнее и радостнее», когда я решила что мне срочно нужен алкоголь.

Прошла к бару и налила больше половины, залпом опрокинув в себя, не чувствуя вкуса, как заправская алкоголичка. Нервы были на пределе, вытянувшись в тонкую струнку, не давали возможности расслабиться и прийти в себя. Наконец, желанное тепло опустилось в голодный желудок, и я кое – как взяла себя в руки, обретя как ни странно трезвость мысли.

Первым делом нужно поговорить с Маруськой. Она должна пролить свет. И тут же вспоминаю ее взгляд, решив что она вполне себе может закрыться в своей раковине, и смаковать горечь обиды в своем одиночестве. Сильно я была расположена к беседе последние месяцы? Правильно! Я и думать е могла, да что говорить, и до сих пор не могу поделиться с кем то своими бедами.

А Маруська, словом… И тут меня словно обухом по голове стукнуло. А что собственно я о ней знаю? За всей мишурой веселости и болтовни я про нее не знаю ровным счетом ничего! Маруська так мастерски обходила колючие вопросы, что даже мысли не возникало в чем – то заподозрить ее. Может это и есть причина ее болтливости? Заболтать собеседника? Так, последних, как – то и не наблюдалось особо, кроме меня, естественно.

Хотя… На момент нашего общения нас обоих это устраивало, я плавала в своем унынии, а Маруся мастерски оберегали свои тайны. Звучит правдоподобно. Но, тем не менее, от странного предчувствия волосы зашевелились на голове, и сама мысль о ней и Владе, отозвалась острой болью в сердце.

Тут я решаю все таки отправиться к Марусе, и прихватив бутылку коньяка направилась к подруге.

Но в номере Маруськи не оказалось, как и во всем отеле в целом. На ресепшене милая улыбчивая девушка-администратор сказала, что Мари, спешно покинула отель, не требуя возврата наперед оплаченных средств за номер. Эх, Маруська, а как же изысканное вино на каком-то там этаже, в теплом бассейне, и снежное небо над головой? Влад умеет разбивать мечты, особенно юных доверчивых дурочек.

Не думая, собираюсь и покидаю шикарный отель, и отправляюсь вслед за подругой.

По дороге в аэропорт, упрямо гнала от себя мысли о Владе, все же чувствуя за собой вину, исчезая из его жизни снова. Хотя, усмехаюсь про себя, кого я обманываю? Кто кто, а Влад, совсем не тот человек который остается за бортом. Если ему будет угодно он меня из – под земли достанет, и не только меня. В любом случае я предпочитала думать, что беру фору. И тут мне стоило бы отдернуть себя за нелепые мысли, но разомлевший от алкоголя мозг, не желал держать оборону мысли, и пустился во все тяжкие, услужливо подсовывая картинку одну за другой. Лицо в пораксизме страсти, его безумный аромат, и большие смуглые ладони на молочных бедрах. Закрываю глаза, стараясь прогнать их, только не так- то просто вытравить Звягинцева из своих мыслей.

По прилету первым делом вызываю такси, и называю Маруськин адрес. На мое удивление, Маруська качалась на старых скрипучих качелях, прямо возле дома, прилично надравшись, держа под мышкой бутылку коньяка. Возле песочницы, на лавочке пристроились два ее чемодана, стало быть, домой она еще не поднялась. Где ее черти носили, спросить не решаюсь, видя ее душевные терзания.