Мария Мирей - Лицедей. Сорванные маски. Книга вторая

– Ты должна прекратить с ней всяческое общение. Ты не знаешь кто она, и на что способна.

– А ты, я вижу, отлично знаешь, кто она! Может, поделишься и со мной?! И потом, я тебе уже ничего не должна. Ты сам так решил, Влад. Живи своей жизнью, она у тебя полна адреналина и всего того что отсутствует в моей! И оставь в покое Маруську! Она славная девушка, и чего это ты так взбеленился?

–Ты привыкла жить глядя на мир сквозь розовые очки. А правда намного страшнее и коварнее. Она размажет тебя по асфальту..

– А я и так уже размазана по нему. Настолько, что еле соскребла себя

воедино, и как видишь, даже пытаюсь жить.

– Я прошу прощение за то, что произошло. Несдержанность не мой конек, ты же знаешь. Еще раз прости!

– Ты называешь насилие несдержанностью? Хотя чему я удивляюсь. Ты Владик, венец цинизма и несокрушимости! Все у тебя так просто, и на все то ты найдешь оправдание для себя!

– Только не начинай ладно, бля*ь! Какое нахрен насилие? Ты так громко кончала, что я едва не оглох! Будь честна сама с собой, Ди! Я по крайней мере сказал как есть, что хочу тебя до адских судорог, а ты продолжаешь строить из себя оскорбленную личность.– Прошипел он, подступая с каждым шагом все ближе. Его особенный аромат снова окутал меня, размазывая, как он выразился «по асфальту».

Он еще что – то хотел сказать, но поколебавшись секунду, развернулся и направился к выходу. Задержавшись у двери насмешливо проговорил.

–До встречи, Анастасия Мельникова. Было приятно познакомиться.-

И, усмехнувшись в своей привычной манере скрылся за дверью.

Маруся.

Со временем образы стираются из памяти, тускнеют, теряя свою яркость, и насыщенность. Я сознательно стерла их. Все кроме одного. Именно его я лелеяла и хранила, перебирая каждый день в памяти деталь за деталью, натирая его словно предмет поклонения до маниакального блеска. Именно его образ, и особенный, только ему присущий мужской магнетизм, помог мне выжить. Не сойти с ума, и хоть как то держаться на окраине этой жизни, в которой чувствовала себя чужой.

И еще любовь. С первого взгляда и до последнего вздоха. Потому что его нельзя забыть и невозможно не любить. Он стал прекрасным мужчиной. До боли красивым, обладающий той самой харизмой и обаянием которые сшибают тебя со всего размаху, и не дают больше подняться с колен, на которых ты обречена ползать подле его ног до конца своих дней.

Он стал именно таким, каким я всегда рисовала его в своем воображении. Красивым, сильным, властным и всемогущим. Будучи мальчишкой, он совершал невозможное. Став юношей перевернул мой мир. И с тех пор для меня больше не существовали другие мужчины. В сравнении с ним они проигрывали, казались пресными, скучными и неинтересными.

Вырвать его взглядом в фойе было сродни ледяного душа. Затем словно током шибануло, да так, что едва отпустило. Я не видела его уже много лет, но глаз, которые снились каждую ночь мне не забыть, и не спутать ни с какими другими.

А он не узнал. Мимо прошел на расстоянии вытянутой руки, и… все. А я осталась умирать там, посреди зала, не веря своим глазам. Еще одна его особенность отдалась дрожью во всем теле, мелькая давними кадрами, нашими совместными отрезками той далекой жизни. Он быстро пересекал холл, разговаривая с кем- то по телефону. Его усмешка, кривившая губы, обнажающая одну единственную ямочку на щеке. Закрываю глаза. Вспоминаю. Я тогда смеялась и говорила, что ангел хоть единожды, но поцеловал его при рождении, а он в ответ только хмурился, и злился сильнее, а я мечтала прикоснуться к ней губами. Хоть мимолетно. Один единственный раз.

А потом… Реальность оказалась хуже, чем я могла себе вообразить. Одно дело жить, и мечтать о встречи, все еще надеясь на то, что он ждет. И совсем другое дело видеть его таким, как там… Когда он пожирал глазами Настю. Я умерла в тот самый миг, потому что знаю его как никто другой на всем белом свете. Я видела, насколько глубоко она вросла в него, и не надо даже выяснять степень их отношений. Все понятно без слов. По взглядам, полным боли и душевной агонии, по тому, как они вспыхивали, находясь рядом друг с другом. Я поняла, что для меня это крах. И в очередной раз меня выкинуло из реальности настолько, что только и могла беспомощно смотреть на него, обливаясь кровавыми слезами. А еще хотелось кричать громко, с надрывам. Как она.

Ведь он причина ее крика. Смотрела на нее, пока он сжигал меня праведным гневом, оставляя куски горящей смердящей плоти, и подмечала все детали. Ее растрепанность, опухшие от жестоких поцелуев пухлые губы, которых мне никогда не испытать…