Константин Покровский - Исход

Посновав по разным дверям, Катюша направилась к собравшимся у главного перекрёстка людям.

В центре села было оживлённо с самого утра. Привезли всякого мелкого товара для сельских нужд, особенно народ интересовали калоши. Они лежали в мешках и больших клетчатых сумках. Когда их вываливали в коробку, все изумлялись. Эти бесформенные чёрные уродцы с красным нутром были мятые и настолько привыкшие к новой форме, что, казалось, никогда не примут изначальный привычный для глаз вид. Но всё равно это была та самая нужная резиновая обувь, к тому же очень недорогая, и сельчане стремились успеть взять. Лёгкое недоумение испытал и дед Ефрем, подъехавший прикупить пару на лето и в зиму запастись, чтоб потом самые огромные – «зимовки» – натянуть на валенки.

Пока он выбирал из общей свалки резину получше, Виктор, сидевший в его бричке, оставил изучать содержимое пакета, врученного ему дедом Ефремом за предстоящую работу, и глядел на подошедшую Катю. Рассчитавшись, дед Ефрем просунулся через толпу и лихо заскочил в тележку: «Бери вожжи, Витя, поехали! На пруд давай!», – и стал мять в стороны гнутую свою покупку.

Днём раньше дед Ефрем познакомился с новыми приезжими. Ими оказалась семья из Казахстана, занявшая один из корпусов бывшего пионерского лагеря. Поинтересовавшись, гостеприимства ради, судьбой и «ситуацией» в ближнем зарубежье, а также причинами приезда, профессиональной принадлежностью главы семьи и его супруги, детьми и планами на будущее, он наметил пару личных выводов.

Не менее всего занимали благожелательного старика условия заселения приезжих. «Это хорошо! Пригляд будет»: дед Ефрем узнал также, что здесь они на неопределенный срок, жить будут в аренду, что непременно хотят строить свой дом или, даст Бог, купят что-нибудь доброе, но для начала надо определиться с работой. Им уже до переезда обещали место в саду на поливе. Растениеводство при лагере поднималось несколько лет; давало урожай разной культурной ягоды, облепихи, яблок. Только орошалось нынче всё единственной оставшейся целой поливной системой, питающейся из искусственного пруда. Работа эта была сезонной, поэтому глава семьи думал устроиться на постоянную в фермерское хозяйство.

О создаваемом фермерском хозяйстве дед Ефрем слышал не первый раз, но нового про это дело приезжий ничего не рассказал.

Подъехав к пионерскому лагерю, дед Ефрем без труда попал на территорию: надо было только раскрутить проволоку на воротах. Остановив лошадь у крайнего домика, он разнуздал её, закрепив верёвкой дистанцию и пустил пощипать травы.

Территория уже прилично заросла. Сорняк можно было повыдергать довольно быстро. Молодая поросль клёна и берёз тоже поддалась бы крепким рукам. Асфальтированные дорожки пришлось бы подлатать.

Двери в свободные пять корпусов были закрыты. Походив вокруг, заглядывая в окна, он обнаружил пару из них разбитыми – тех, что были с тыльной стороны и глухо закрывались деревьями. В этих домиках с потолков свисали кишки оторванной проводки, чернели дыры на месте розеток и включателей, на полу в одной из комнат лежала треснувшая потолочная лампа.

– Что, Витенька, не уморился на солнышке? – подошёл к бричке дед Ефрем. – Ну-ка, на! – покопавшись руками в соломе, накиданной сразу за сидушкой, дед доставал гвоздодёр, топор, потрогал и оставил на месте ломик. – Давай-ка мы с тобой шиферок вон тот сымем, с прихожки. Сколько там будет: раз, два, три… семь штук. Да в два. Четырнадцать. Только аккуратно, не сломи уголки.

На работу высокого парня и машущего руками старика поглядывала, время от времени, новая хозяйка дальнего корпуса, выбегающая на улицу набрать воды.

На землю было уже спущено несколько листов, когда дед Ерфем услышал свист тормозов. Колхозный УАЗик, пролетающий мимо, резко дал задним ходом и подвернул к забору, как раз туда, где шла работа.

– Эта что за хренатень?! – заорал, выскакивая из кабины, Михаил Викторович. – Кто разрешил! Щас же всё обратно!!

– Ну-у!.. – заёрзал от неожиданности поворота дед Ефрем.

– Обратно всё я сказал!

– Мишенька… – пытался что-то сказать Ефрем, но Михаил Викторович резко перебил его:

– Я вечером всё проверю! Обратно я сказал! – проорал Михаил Викторович и, матерясь, заскочил в машину.

Подняв пыль, УАЗик быстро помчался дальше, подпрыгивая через засыпанную по дороге трубу, тянувшуюся от пруда на несколько километров до реки. Через некоторое время, сопровождаясь бурчанием деда, шифер вернулся на место.