Люсинда Кэррингтон - Девяносто дней Женевьевы

Вестибюль был отделан дубовыми панелями. На стенах висели чучела животных. Очевидно, это были охотничьи трофеи. На Женевьеву со всех сторон смотрели мертвые олени и лисы. В вестибюле был камин, отделанный массивным камнем. Центральная лестница вела прямо на балкон, а потом разделялась на две половины, одна уходила налево, а другая направо. Гости, собравшись маленькими группами, о чем-то беседовали. Между ними неспешно ходил официант, держа в руках поднос с напитками.

– Джеймс, я ужасно рад, что тебе удалось вырваться! Я уже думал, что ты не приедешь, сославшись на невероятную занятость.

Мужчина, который к ним подошел, был немного выше Синклера и на несколько лет старше, но так же строен и элегантен, как Джеймс. У него были иссиня-черные волосы, подстриженные по последней моде, и аккуратной формы бородка, что в сочетании с загорелой до черноты кожей придавало ему несколько демонический вид. Мужчина был одет не в строгий вечерний костюм, а в пиджак и брюки свободного стиля, имевшие безупречный покрой. В расстегнутый ворот рубашки был заправлен шелковый шейный платок.

Взгляд мужчины остановился на Женевьеве. Глаза у него были черные, еще темнее, чем у Синклера. Увидев в них озорной блеск, она поняла, что понравилась ему. Мужчина протянул ей руку.

– Я Анвар Зейд ибн Махмуд бен Хазрейн. Вы можете называть меня просто Зейд. А вы, должно быть, мисс Женевьева Лофтен, – произнес он, пожав женщине руку.

Его ладонь была теплой, а пожатие крепким. Зейд улыбнулся и снова стал похож на Синклера.

– Джеймс много о вас рассказывал, – сказал он.

Скосив глаза, Женевьева посмотрела на своего спутника. Тот, удивленно приподняв бровь, пожал плечами. Однако она увидела, что он едва заметно улыбнулся, и это показалось ей подозрительным. Интересно, зачем ему понадобилось рассказывать о ней этому эффектному красавцу? Ведь она обычный посетитель, которого пригласили полюбоваться антиквариатом.

– Джеймс вам все здесь покажет, – сказал Зейд. – А потом, я надеюсь, мы с вами снова увидимся. – И, повернувшись к Синклеру, добавил: – Показать нужно абсолютно все, Джеймс. Ты меня понял?

– Как скажешь, – ответил Синклер. – Я думал, это сделаешь ты.

Зейд засмеялся.

– Ты меня слишком хорошо знаешь. Лучше, чем мой собственный брат. И уж точно лучше, чем моя жена. – Он снова одарил Женевьеву очаровательной улыбкой и отвернулся, чтобы поприветствовать еще одного гостя.

Синклер взял Женевьеву под руку.

– С чего бы вы хотели начать осмотр? С фарфора, хрусталя, картин? Или с игрушек?

– Какая разница? Ведь я должна увидеть все , – многозначительно напомнила она. – Что бы это самое все ни означало.

– Вы обязательно узнаете, что это означает, – пообещал Синклер, – но немного позже.

– А где жена Зейда?

– Там, где и положено быть верной и преданной супруге, – усмехнулся Синклер. – Дома.

– Значит, ваш друг, получив европейское образование, сохранил средневековые взгляды?

– Зейду, наверное, наши взгляды кажутся средневековыми. Ведь у нас принято считать, что вступать в брак можно только по любви. Он же смотрит на брак как на священный долг перед семьей (в том смысле, что он обязан продолжить свой род). К его сыновьям перейдет все его состояние. Его жена должна воспитать их так, чтобы они понимали, какое высокое положение им предстоит занять в этом мире. Взамен Зейд обеспечивает ей роскошную жизнь. Ее все уважают. У нее есть дети. Она также твердо знает, что ее супруг никогда не позволит себе совершить что-либо такое, что может опозорить их род. Репутация семьи имеет для него огромное значение. Такое положение дел устраивает обоих супругов.

Женевьева вспомнила, с каким откровенным восхищением смотрел на нее Зейд, когда впервые увидел.

– И он тоже никогда не изменяет своей супруге, – продолжила Женевьева ледяным тоном.

– Его жена прекрасно понимает, что, находясь за границей, Зейд не ведет жизнь монаха-отшельника, – ответил Синклер. – Ему позволено иметь маленькие сексуальные радости. Зейд ведь все-таки мужчина. – Он посмотрел на нее. – И к тому же красивый мужчина, не так ли?

– Да, – согласилась Женевьева спокойным, даже равнодушным голосом, – очень красивый.

«Он очень похож на тебя, и будь я проклята, если признаюсь тебе в этом», – подумала она. Женевьева вспомнила, как араб пожимал ей руку, слегка стискивая пальцы. Она понимала, что понравилась ему. Может быть, в этом и состоит план Синклера? Неужели он собирается предложить ее своему другу? Если он действительно сделает это, то согласится ли она заняться сексом с Зейдом?