Елена Дженкинз - Контракт стервы

Сердце ёкнуло, и я закричала про себя: «Ну почему он?! Из всех мужчин – почему?!?!»

Я пыталась воскресить в памяти образ Иосифа и контракт стервы, чтобы унять острое желание, но ничего не работало. Поцеловать Максима хотелось до безумия.

– Фрэнки…

Как же интимно прозвучало мое имя в его устах. Господи, дай сил развернуться и уйти! Это же всегда было так легко для меня – отказать мужчине.

Я подняла голову, встречаясь со взглядом ищущих серых, почти черных сейчас глаз, и выдохнула:

– Не надо.

Слишком тихо, и Максим не услышал. Он склонил голову и коснулся губами моего обнаженного плеча, согревая кожу горячим дыханием и поднимаясь выше, вдоль шеи, подбородка… Я зажмурилась от удовольствия, наслаждаясь неторопливыми прикосновениями – и потерялась в размытом мире, ощутив вкус горького шоколада.

Максим теснее прижал меня к себе, крепко обняв двумя руками. Он поцеловал по очереди уголки моего рта, прихватил своими губами мою нижнюю губу и медленно обвел ее языком, а потом попросил с хриплым смешком:

– Разожми зубы, я тебя не съем.

Я в этом сомневалась. Съест и отправится за новым десертом. Он же бабник, коллекционер женских «голов». У него, судя по слухам, было целое стадо тёлок, хорошо хоть клеймо не выжигал.

Но доводы разлетались в прах, сожженные голодным огнем. Я со стоном приоткрыла рот, позволяя Егерю считать меня одной из своих однодневок. Это было как наваждение, совершенно невероятно – и страшно, от того, насколько невероятно.

Максим нетерпеливо протолкнул мне в рот язык, настойчиво лаская, не позволяя вдохнуть, и у меня подогнулись колени. Но потом этот несносный мужчина вдруг с силой обхватил пальцами мой подбородок, и до меня донесся сбивчивый обвиняющий шепот:

– Ты ведь решила совратить меня, невинного ангела, чтобы пробраться в «Дол»? Не выйдет, солнце.

Он жадно провел ладонями по моим плечам вниз, к локтям, стягивая тесемки платья и обнажая неприкрытую грудь; восхищенно замер, а потом словно сдался сам себе и выдохнул:

– А впрочем… черт с тобой, Фрэнки. Позвони, если не передумаешь.

Он достал из нагрудного кармана тонкий красный маркер и написал что-то прямо над моим бешено бьющимся сердцем. Потом Максим нехотя отстранился, и я, смущенная, напуганная, беспомощно наблюдала, как он со злостью распахивает дверцу и уходит. А вернее сказать, сбегает, как от стаи волков.

Что это было только что? Я воспылала страстью к Максиму Езерскому?! А он – ко мне?! И дело не в моем откровенном платье, нет. Дело в странной искре между нами, которая неизменно возникала при соприкосновении вот уже второй день подряд.

Я еще минут пять пыталась унять сердцебиение, ужасаясь, что должна преследовать Егеря до конца контракта.

Катастрофа.

Поправив сползший лиф платья дрожащими руками, я сделала невероятно оскорбительное открытие: Максим оставил мне свой номер телефона, написал красным маркером над грудью. Цифры, а в конце буква «е», обведенная кружочком – «Егерь». Все-таки пометил меня, заклеймил.

– Какой кошмар.

Но хотя бы миссия Сатаны прояснилась. Все оказалось проще, чем в теории с «братиком» Егерем. Отец действительно собирался завершить многолетнее противостояние с Езерскими по велению Иосифа.

Кто победит – «Константа» или «Дол»? Кто станет наследником? Я не знала. Ничего уже не понимала, кроме того, что нужно было срочно избавиться от вкуса горького шоколада на моих губах.

Я облизала их и прикрыла глаза: м-м, а еще этот привкус ванили.

Кто бы подумал, что Егерь – любитель ванили… И руки такие теплые, заботливые. Разве бывают такие у живодеров? Они должны быть загрубевшими и жестокими, причиняющими боль.

Но боли не было. Только патока в крови и желание снова облизать губы.

Я достала смартфон, сделала снимок своей груди, на которой стыдливо краснел номер телефона Максима, поправила платье и вызвала такси.

Охота началась. Правда, охотиться я совсем не умела, тем более на охотников.

Макс

Я долго сидел в машине и курил. Из динамика раздавались громкая музыка, поддерживая и без того высокий уровень адреналина в крови.

Зачем дал Уваровой свой номер?

Кто бы знал. Дотронулся до нее, и из памяти мгновенно выветрилось, кто она, кто я. Хотелось раздеть ее и почувствовать, взять прямо там, на столе – и смотреть в эти потрясающие синие глаза при этом…

Крыша поехала, ей богу. Я, конечно, эмоциональный с женщинами, но таких проблем с самоконтролем у меня класса с десятого не было.