Маргарита Южина - Снежный ангелочек

Сначала все шло нормально. Гарик успешно утащил Юльку на второй этаж, и ему даже хватило таланта сыграть озабоченного друга. Он передал все, что ему велела Алька, и ни разу не сбился. Это и понятно, тренируясь, парень повторил текст несколько раз. Кстати, здесь же, в коридоре, была запрятана кинокамера в цветочном горшке. Ребята не теряли надежды заснять шедевр. Гарик все передал, Юлька, как и было запланировано, всполошилась и побежала именно в ту душевую, где пряталась Алька, сидевшая, как она сама утверждала, мумией, ни вздоха, ни шороха. Она слышала, как Юлька набирала чей-то номер. Трубку, видимо, долго не брали. И тогда…

– Вот что взбрело в башку этой Юле, я до сих пор не поняла, – возмущалась Алька. – Я сижу себе, никого не трогаю, молчу, и тут вдруг – оп-па! – Юлька распахивает штору! А там я! Сижу. Глаза вытаращила. Юлька помолчала секунду, а потом как заорет! Слушай, Шур, у нее такой противный голос, надо сказать… Я ей говорю, мол, чего орешь, общайся по телефону, там, наверное, уже трубку сняли. И тут… Ой, Шур, вот поверишь – нет, я ее даже пальцем не тронула… Сначала. А потом она сама… ка-а-а-к напрыгнет на меня! Хотела мне голову оторвать, честно тебе говорю.

– А ты? – уже догадывалась Шура.

– А я что? Ждать стану, когда из меня начнут делать всадника без головы? – виновато опустила глаза Алька. – Я схватила, что там смогла нащупать, и… в общем, я ей в лицо брызнула.

– Дихлофосом?

– Да каким дихлофосом! Обычной пеной для бритья… Правда, она сначала мимо попала, пришлось ближе подойти и прямо вот так всю пену на лицо уложить. Там и на волосы попало. Но совсем немножко!

– Хоть это радует.

– Ой, Шур, не радует, – покачала головой Алька. – Она ж… Знаешь, она меня пинать собиралась, да-а! Ты не представляешь, как ноги задирала. А ей ведь совсем нельзя это делать, у нее ж платье узкое… было.

– А теперь?

– Теперь все хорошо. Оно у нее так аккуратненько по шву разошлось и… В общем, ей теперь гораздо удобнее, можно задирать ноги куда угодно.

Шура вздохнула. Алька видела, что сестра расстроена, поэтому решила ее успокоить.

– И кстати, знаешь что, – заговорщицки начала она, прыская в кулачок, – Юлька всю косметику размазала! Ну и с прической у нее… кратковременная беда получилась. Так она быстренько-быстренько к себе в комнату побежала. Чтоб ее никто не увидел, такую красавицу. Шур, она ненакрашенная вообще жуть. Бе-е-е.

– Я видела.

– Ну так вот. Она, значит, сбежала. А я к ней отправила Семена. Ну, чтобы он ее лицезрел во всей красе, так сказать. Здорово?

Шура вспомнила Юлькины надрывы там, за дверью.

– Да, здорово, – усмехнулась она. – Только Юлька хитрее тебя оказалась. Она все преподнесла иначе. Ну и… поведала Семену ту историю, которую нам рассказала.

– Да ладно! – охнула сестра. – А он что?

– Не знаю, – покачала головой Шура. – Теперь будем ждать.

– Ладно, – согласилась Алька. – Я пойду вон того салатика поем, а то уже так проголодалась… Шур, ты не в курсе, а второй раз горячее подавать будут?

– Тебе нельзя, – не глядя на сестру, пробурчала Шура, – на тебе платье треснет.

– Чего это оно треснет, оно знаешь как растягивается…

Сестра убежала, а Шура осталась ждать. Самым важным для нее сейчас было появление Семена. Если он решит остаться с ней, с Шурой, то подойдет и скажет… Неважно, что он скажет. Он просто подойдет, и они уже вместе будут думать, как помочь Юлькиному ребенку. Семен обязательно найдет решение. А если он захочет остаться с Юлькой…

Уже умолкла музыка, и теперь гости сидели и пели под гитару. Играл Юрий Евгеньевич. И пел тоже он. Вместе с Еленой Леонидовной. Какая все же это была приятная пара!

В зал наконец вплыла накрашенная Юлька, а за ней вошел Семен. Шура так ждала его взгляда, но… Семен упрямо прятал глаза. Она видела, как он старательно избегает смотреть на нее, на Шуру. Неужели он еще не догадался? Не понял, что Шура поступает так лишь потому, что сама знает все, о чем только что сказали ему?! Не понял? И тут до Шуры вдруг дошло: все он понял. Догадался. Сообразил. Он просто ТАК решил. Решил, что лучше остаться с Юлькой, и все.

Она это понимала, но… Но опять не верила.

А Семен между тем пригласил Юльку на танец, под песню, которую пел отец. Можно было и не танцевать, а он… он пригласил.

Шуре вдруг опять нестерпимо захотелось уехать домой. Хватит уже, нагулялась. Отметила. Встретила.

– Шурочка, – снова подсел к ней художник. – А вы опять одна и опять грустите… А я просто вынужден был вас ненадолго оставить. Но… Прощай, грусть! Прочь, печаль! Я здесь! И никуда от вас не денусь.