Маргарита Южина - Снежный ангелочек

А Шура продолжала размышлять. О Юльке. Ее ребенка собираются отдать в приют, а она веселится… Шура б, наверное, места себе не находила. Хотя… а как должна себя вести мать, когда над ней с ребенком долгое время висит угроза, а теперь появился способ от этой угрозы избавиться? Конечно, будешь веселиться.

– Шурочка! Ну что же вы? – опять был недоволен творец. – Горя! Побольше горя в глазах. Покорности. Добавьте бунтарства!

– Так бунтарства или покорности? – уже начала раздражаться Шура. Вот ведь прилип!

– И того, и другого. Вас же насильно выдают замуж. За богатого, но старика!

– Кто ж меня выдаст? У нас ведь не восемнадцатый век.

– М-да… – почесал подбородок художник, оставив там свой росчерк. – Действительно… Тогда… Тогда убираем ко всем чертям покорность, оставляем бунт! Яростное сопротивление! Даже, я бы сказал, агрессию! Представьте на минуточку…

– Я могу вазу разбить… о вашу голову, – спокойно предложила Шура. – Чтоб вы не выдавали меня за кого попало.

– Нет, – торопливо возразил художник. – Ваза – это лишнее. А смотреть на меня вот так – это… Погодите, сейчас поймаю ваш взгляд…

Поймать не удалось, в комнату шумно вошел хозяин дачи, Юрий Евгеньевич, и громко захохотал.

– Ну кто б сомневался! Художник ваяет красоту! Лелик! Немедленно пойдем за стол! Там твоих тостов не хватает. Девушка-красавица, и вы пойдемте. Вас, если я не ошибаюсь, Шурочкой зовут?

Шура кивнула.

– И вы пойдемте. Лелик у нас просто мастер по тостам. Все же сказывается долгий опыт.

– Опыт? – не поняла Шура.

– Юра! Я – художник, и ты это знаешь, – быстро заговорил Лелик. – А тамадой работаю по необходимости. Кстати, очень востребованным тамадой.

– Потому что ты скупердяй, – сообщил ему Юрий Евгеньевич. – Сидишь на таком богатстве, а сам прыгаешь на свадьбах, как мальчик. У тебя же хватит денег на три жизни. Причем все эти жизни ты можешь запросто не работать.

– Юра…

Мужчины вышли из комнаты, не переставая спорить, а Шура направилась к столу и посмотрела на салфетку, где был нарисован ее портрет.

Портрета не было. Вместо шедевра на салфетке красовались лишь две сочные черные каракули.

– М-да… Где же он запечатлел мой взгляд… бунтарский?

В комнату влетела Алька.

– Ф-фух, еле тебя нашла… – отдышалась она. – Шура! Я все выяснила! Юлька на самом деле разгрохала чью-то машину! Все сходится!

– Очень радостное известие, – уныло кивнула Шура. – Я не понимаю, для чего ты тратишь столько времени, чтобы узнать то, что тебе сразу же сказали?

– Не узнать, а проверить! – важно поправила ее Алька. – Это две большие разницы. Вот сейчас пока все сходится. Значит, заковырка где-то в другом месте. Вот не верю я ей! Врет она. А я жутко не люблю, когда меня принимают за дурочку. А еще мне Чернов обещал завещать свою дачу. Ты представляешь – дачу! Свою! Только она у него чуточку требует ремонта, но мы с ним все сделаем, и дача сразу же перейдет ко мне как к дочери… О, а это что?

Алька заметила салфетку.

– Ты не поверишь, – усмехнулась Шура. – Это меня рисовал наш известный художник.

Она скомкала салфетку и хотела выбросить, но у Альки вдруг загорелись глаза.

– Дай мне!

– Забирай. Только не вздумай своему Гарику сказать, что это тебя рисовали. Это я здесь.

– Нет-нет, я сие уродство к себе не отношу. Это ты у нас… вот такая уродилась, – хихикнула Алька и унеслась.

– Шурочка. – На пороге появился великий художник. – Почему же вы с нами не пошли? А где портрет?

– Это тот? На салфеточке?

– Да, на салфетке. Знаете, сколько стоят мои шедевры? – обиделся до слез мастер кисти и гелевых ручек. – Вы его выкинули?

– Как вы могли подумать! – справедливо возмутилась Шура. – Я… с вашего позволения, я его украла, – улыбнулась она и показала глазами на свое декольте.

– Ах вот оно что, – с облегчением выдохнул художник. – Ну… я так и думал. Вы истинный ценитель!

Они вошли в зал. Гремела медленная музыка, и на середине зала красиво танцевали Юрий Евгеньевич и Елена Леонидовна. Гости уже занимались тем, чем хотели. Гарик с «Глухарем» и Виктором что-то бурно обсуждали, вероятно, новое предложение Альки, другие мужчины собирались в кучки и пили за чье-то здоровье и, само собой, за госпожу Удачу, Семен стоял возле музыкального центра, а в углу стола сидели Алька с Юлькой.

Шуре стало интересно, поэтому она плюхнулась рядом. К сожалению, ее новый приятель примостился вместе с ней.

– Смотри, – трагическим тоном говорила Алька и даже, кажется, смахнула одинокую горошину слезы. – Вот… добыла тебе с большим трудом подарок.