Инна Сударева - Венди рисует тихую воду. Мини-роман о любви

Лицо белое, тонкое, даже изможденное, как после долгой болезни. Нос прямой, крупный, чуть свернут набок, упрямый подбородок небрит уже дня три. Справа, на скуле розовел кривой, довольно свежий шрам, на нижней губе был еще один, маленький, серебристый. Мужчина еле дышал, с хрипами, глаза были закрыты.

Венди сняла куртку, скрутила в валик, сунула ему под голову.

– Эй, вы меня слышите? Эй, мистер, я звоню врачу, – сообщила она, хлопая себя по карманам.

Дьявол! Она забыла телефон! Остался у мольберта!

– О, мисс, как он? – это пухляк подоспел, рухнул на колени рядом с ней, схватил лежащего за руку, потряс. – Гил! Ублюдок! Отвечай!

– Вы что?! – возмутилась Венди. – Телефон! Вызывайте помощь!

– Да! Ах, да! – выкрикнул пухляк, вытащил сотовый из кармана куртки, стал лихорадочно набирать номер. – Поговорите с ним! Это нужно! – крикнул он девушке, поднимаясь и уходя в сторону.

– Говорить? Что говорить? – огрызнулась Венди.

– Всё что угодно! По погоду хотя б! Гос-споди, – зашипел он, роняя телефон.

– Погода… погода, – забормотала Венди, вновь глядя на лежащего.

Какой же он белый. Совсем плох.

Она осторожно смахнула песок с его лба и скулы. Мужчина ответил низким стоном, скривился.

– Эй, всё хорошо… будет, – промямлила девушка.

Потом вспомнила: её ж учили делать массаж сердца! Ну, да! Она ж пошла на спецкурсы, пока отец поправлялся. Чтоб быть готовой потом, если ему вновь станет плохо.

Массаж! Отличный случай, чтоб попробовать!

Она решительно расстегнула куртку лежащего. И прошипела: «Вот дерьмо!»

Под курткой была обычная серая майка, с темными пятнами пота, но под ней точно угадывались повязки.

– Сломаны ребра? – пробормотала Венди.

Массажа ему не видать – это точно.

Что ж делать?

Он задрожал, словно в ознобе. Зубы оскалились, застучали друг о друга.

Венди, без всякой задней мысли, обхватила его руками, прижала к себе.

– Всё нормально. Все хорошо, – бормотала она ему в ухо. – Помощь едет. А погода сегодня прохладная. Но это и к лучшему…

«Что за бред? Я ненормальная!» А его темные, коротко остриженные волосы пахли табаком…

– Быстрее! Быстрее, Лиз! – кричал, меж тем, пухляк в трубку. – Мы тут, у самой воды. Да, плохо стало. Решил пробежаться. Он синий! Хрипит! Раздери тебя! Мне надо было связать его?! Висеть на нем?! Заткнись и волоки сюда свою задницу и свою сумку! Или завтра будут похороны!

– Вы что?! – завопила Венди. – Не позвонили в скорую?!

– Скорая тут не поможет. Лиз лучше, – буркнул пухляк, вновь присаживаясь рядом с девушкой. – Как он? Что?

– Синий, хрипит, – передразнила его Венди.

– Чёорт, – простонал вдруг долговязый ей в грудь.

Она дернулась от неожиданности, выпустила его – он упал обратно на её куртку. Повернул голову, скривившись, как от сильной боли, открыл, наконец, глаза. Серо-голубые, как платина. Пронзительные.

– Будь ты проклят, – вырвалось у Венди.

Он вдруг улыбнулся, одним углом рта. Из-за этого лицо его помолодело лет на десять, стало каким-то мальчишеским.

– Merci, ma cherie, – прошептал он почему-то по-французски и вновь закрыл глаза; а через минуту застонал и уперся рукой в песок, пытаясь сесть.

– Лежи, ублюдок! – рявкнул на него пухляк.

– Да-да, вам лучше лежать, месье, – испуганно сказала Венди, обращаясь к долговязому на французский манер.

Он фыркнул на неё, затем поднял руку, ткнул пальцем в сторону пухляка и пообещал, недобро сверкая глазами и растягивая гласные звуки:

– Я убью тебя… потом…

Эти слова и этот голос были такими мужскими, что у Венди в животе всё перевернулось. Она судорожно сглотнула, встав на ноги и сделав шаг назад.

– О, мой бог, да лежи уж спокойно, – простонал пухляк. – Вон Лизбет на всех парусах.

– Чёорт! – долговязый вновь простонал и растянулся-таки на песке, умостив опять голову на куртку Венди.

Было видно, что ему ещё здорово нездоровиться. Бледность лица перешла в серость, губы опять посинели, дыхание вновь стало частым и хриплым, и, похоже, он собирался второй раз потерять сознание.

Но он еще увидел, какой у Венди напуганный вид. Слабо усмехнулся ей и пробормотал её же слова:

– Всё нормально. Всё хорошо.

Потом в груди у него что-то заклокотало, и он закрыл-таки глаза, затих.

– Мам, – сипло выдохнула Венди. – Он же не умер? Нет?

Пухляк, побелев не хуже лежащего, кинулся к нему, схватил за руку, чтоб щупать пульс. Не нашел, выругался и приложил пальцы к горлу. Просиял – пульс был, хоть и слабый.