Кристина Рихтер - Зима, которой не было

– О, неожиданно, – отстранила друга детства, не зная, что и сказать. – Не ожидала.

Я подняла глаза к его лицу и увидела того же Женьку Скворцова, которого знала до десяти лет. Те же белокурые волосы, правильные черты лица, зелено-желтые глаза, сияющие энтузиазмом, искрометная улыбка и правильная осанка. Я узнала даже тот самый шрам на верхней губе – в детстве Жене случайно попали по лицу обломком кирпича во время игры в войнушку. Я всегда была «капитанкой», а он – генералом.

– Странно, что мы учимся в одной школе, а только встретились, – заговорил он.

– Да, согласна, – как-то смущенно пробормотала я, запуская ладонь в медные волосы. – Но я здесь всего две недели учусь. Может, поэтому.

– Все равно странно, – пожал плечами парень.

Конечно, я всегда хожу с опущенной головой, чтобы не привлекать лишнего внимания.

Если честно, мне было не по себе. В детстве с Женей мы были очень дружны до тех пор, пока отец не решил, что нам пора перебраться поближе к центру. У меня не было интернета, а по телефону почему-то созваниваться мы не стали: казалось, что это довольно постыдно – будто влюбленные. Я знала, какой помнил меня друг – отчаянной, огненной и безудержной. Такой я была. Была. То, что предстало его взгляду сейчас, не соответствовало образу шестилетней давности. Я знала, что превратилась в унылый ком безнадеги и депрессии, пропахший табаком и печалью. Мне было необычайно стыдно за себя. Я даже жалела, что мы встретились.

– Как же все-таки круто, – как заклинание повторял парень. – Очень круто. Общаешься с кем-нибудь из того двора?

– Нет, – покачала головой я, вновь хватаясь за веник. – Давай закончим поскорее.

– Так это ты сегодня тут кофе пролила?

– Он был не моим. И я случайно.

– О, знала бы, как сегодня Гордова о тебе отзывалась, – парень расхохотался. Он разговаривал со мной так, будто между нами не было той пропасти из нескольких лет разлуки. Хотя он всегда был таким, сколько я знала его. И не могу солгать, что мне это не нравилось.

Вскоре мы, общаясь о старом, закончили уборку. Ненароком вспомнили все шалости, войнушки, друзей, врагов и глупые разговоры. Не забыл Женя и упомянуть о том, что здесь учится уже четвертый год. Он был моим ровесником, поэтому оказался в параллельном классе, как раз в том, где классной наставницей была Гордова. С ним было приятно, но я все еще ощущала странную неловкость, которая связывала по рукам и ногам. Я не ставила перед собой цели понравиться и не рассматривала Скворцова как объект для романтических утопий. Просто самой себе я казалась какой—то несуразной: будто вот-вот скажу глупость, повернусь не так или вовсе вдохну не в ту секунду. Но парень был на удивление лоялен ко мне. Мы даже заболтались немного. Время близилось к трем часам.

– Ладно, – взглянув на время, заявил он. – Не передать словами, как я рад встретить тебя.

Его объятия вновь сомкнулись на моих плечах, а я вздрогнула, на автопилоте сжавшись всем телом. Ростом он был чуть ниже Артема, но рядом с ним я все равно казалась просто кукольной.

– Нифига не выросла, – дополнил свою реплику Женька, и вновь тишину разрезал его добродушный смешок.

– Меня устраивает, – недовольно проворчала я.

– Да я ничего не говорю. Мне пора. Я футболом занимаюсь. В четыре секция, а есть еще хочется. Из-за этого дежурства не поел толком.

Он потрепал меня по волосам, а затем, взяв мою ладонь в свою, положил в нее ключ.

– Отдашь на вахту, Ева. Ладно?

– Конечно, – серьезно ответила я.

Стоило двери захлопнуться, как я сползла на мокрый пол и взглядом уперлась в изъеденный грибком потолок.

Что я делаю не так?

Ровно через полчаса я вернулась домой. Я знала, что сегодня у отца выходной, поэтому надеялась, что он позаботился об обеде. Желудок ворчал, когда я уже поднималась по лестнице. Стоит ли говорить, как громко он загудел, когда, отперев дверь, я вдохнула аромат свежесваренного супа? Я разулась, а в дверях тут же наткнулась на папу. Как скала он навис надо мной, приложил палец к губам, а затем произнес:

– Тише, у меня клиент. Разогрей себе суп и поешь в своей комнате. И не шуми, ради всего святого.

Можно подумать, я танцую от радости, когда возвращаюсь в эту обитель уныния.

– Не буду, честно, – я отстранила отца от себя, а затем на цыпочках засеменила в сторону своей комнаты. Но любопытством я всегда отличалась. Не взглянуть на идиота, который платит деньги моему отцу за бездейственные разговоры, было грешно. Проходя мимо комнаты, которую отец использовал как кабинет, я повернула голову в сторону открытой двери. Тут же зрачки мои расширились, а рюкзак выпал из ослабевших рук.