Глеб Карпинский - Вино для любимой. Детективный роман

– Сволочи, грабители! – говорил Козломордый, продолжая стучать по стеклу. – Да тут девять, а не десять!

Но все эти возражения были бесполезны, все в зале знали, что клиент сейчас все подмахнет.

– Ну, знаете… – не нашла слов кассирша и намерено отъехала на кресле немного назад.

С каждой секундой она признавалась себе, что чертовски устала. Все эти махинации с грязными деньгами, проходившие мимо нее и при ее участии, оставляли каждый раз на душе неприятный осадок. Будто она сама лично обманывала этих несчастных, и, может быть, так оно и было. Она была соучастницей. Ее использовали, и она получала за это часть этих грязных денег.

Ее колени вдруг раздвинулись. И сейчас, когда споривших о цене займа мужчинам стало видно ее нижнее белье (ее свободное платье с разрезом позволяло это), она вновь испытала то гадливое, давно забытое чувство, как много лет назад, перед толпой студентов, когда ее словно изнасиловали прилюдно. Тогда она лежала в гинекологии после операции. Непроходимость труб, кисты или что-то такое, все это давно могло стереться в памяти, но только не последующее унижение. Когда она лежала на гинекологическом кресле, в кабинет зашла толпа обучающихся студентов. Ей и так было страшно чисто физически раздвинуть ноги перед незнакомыми человеком, пусть и в медицинском халате, а тут на нее с нескрываемым патологическим интересом глазели еще вчерашние старшеклассники…

Зачем она это сделала? Зачем? Какой-то грязный алкоголик, лишающийся за выпивку единственного жилья, тиран-директор, давно потерявший влечение ко всему живому и прекрасному, думающий лишь о своей прибыли… Тупорылые и недалекие охранники со своими пошлыми шуточками. Все эти завистливые тетки с климаксом, дышащие в затылок… Они не достойны даже дышать с ней одним воздухом… Все окружение пробуждало в ней в этот момент неприятнейшее отвращение.

Потом ей захотелось срочно бежать отсюда, но куда? К невыносимому до дрожи мужу-эгоисту, с которым она погубила молодость или к мосту, по которому она ходила дважды в день, идя на работу и возвращаясь обратно домой. «Нет, лучше за границу», – подумала она вдруг, но отмела и эту спасительную мысль. Она использовала свой редкий отпуск для курортных связей, но быстро разочаровалась в тамошних мужчинах. Все они были слишком инфантильны и предсказуемы.

– М-да, приплыли… Потрясающе, ярко, образно… – обомлел художник, разглядывая просвечивающее нижнее белье кассирши. Потом он как будто проснулся и стал внимательно созерцать Катерину Андреевну с ног до головы, пока ему толстяк подсовывал ручку для подписи. – Какая женщина, какой взгляд… Настоящая царица, богиня! Что Вы вообще делаете в этой дыре? А цвет платье-то, платье… просто шик! Как долго я искал его… Это просто чудо чудное! Его непременно нужно у Вас позаимствовать, если не возражаете.

– Катерина Андреевна, ну, этого психа к черту-с! – и толстяк, сняв с головы свой котелок, вытер пот со лба белым платочком.

Ему не нравилось, что Козломордый, подписав договор, не возвращает ему Parker. Но это еще было полбеды. Также толстяк, безусловно, видел всю эту инсинуацию грязных желаний своей работницы и впервые отметил про себя неоспоримо полезные в бизнесе способности этой женщины. Как опытный делец, он уже предчувствовал, что эта красотка в скором времени будет поднимать свои ставки.

– Может, босс, его устроить в нашу коллекторскую службу? – подошедший на помощь в зале охранник и тоже попробовал отобрать ручку. Наконец ему удалось это. – Как пиявка присосался!

– Нет уж, хватит-с мне дармоедов! – проворчал толстяк, про себя довольный что ему вернули ручку. – Выдайте-с, Катерина Андреевна, Федору Кузмичу, что ему полагается-с, и пусть уматывает отсюда-с, пока я не передумал-с.

Кассирша уже прекратила провокацию, и ее пальцы оказались на клавиатуре, готовые напечатать ордер. В самую последнюю минуту перед выдачей она еще раз вопросительно посмотрела на директора, вытирающего пот с заплывшего лица и за воротом шеи. Тот лишь кивнул одобрительно.

– Девять тысяч, Вениамин Кристофорович.

– Отлично-с, – обрадовался директор и бестактно подтолкнул художника, чтобы тот поторопился. – За неурочные не платите же!

– Ну и жулики, ну и жулики! – твердил Козломордый про себя, засовывая спешно пачку банкнот себе куда-то под свитер.

Зоркий глаз охранника следил за каждым его движением, и когда одна из банкнот выпала, ее ловко на лету подхватили.