Валерия Клеманс - Долина бабочек

– Риа, мне так… – девушка поднесла руку к своему лицу и прижала ладонь ко рту. Слезы лились рекой, глаза лишь приоткрыты. Затрясла головой, – Боже, мне так жаль, Ри… – она снова потянулась ко мне, но я отошла на шаг назад.

– И… – продолжила я, – Говоря, что я клише, сначала посмотри на себя. Ты постоянно придиралась ко мне насчет моей одежды, что ко мне будут нормально относиться, если я буду красиво одеваться. Но я… не хочу… и не собираюсь подстраиваться под общество и плясать под дудку тех, кто не будет для меня иметь никакого значения лет так через пять. И ты… постоянно повторяешь фразочки людей, не выражая свои мысли так, как хочешь на самом деле. «Это дерьмо, чувак», «Жизнь – дерьмо», « Чува-а-ак», «Дерьмо-о-о». Да и… оказалось, – Боже мой, – что из тебя так и хлещет двуличность. Джессика тоже на две стороны живет, да? Да?! – повысила я голос, – А, впрочем, – отвернулась я, раскинув руки, – Это уже и не важно, – я отошла на пару шагов к лестничной площадке, – Знаешь, что? – подвела я итог, еще раз взглянув на девушку, прежде чем спуститься в учебное крыло, – Надеюсь, ты будешь в порядке.

04.06.2015

Доверие – очень сложная вещь. Люди говорят, что его нужно заслужить, доверять можно только самым близким людям, например, семье, друзьям или любимому учителю. Но почему-то никто не упоминает о предательстве.

Очень тяжело понять, с каким человеком ты общаешься. Не нужно говорить, что никому нельзя доверять, потому что человек просто психологически взорвется. Но хочу сказать, что не следует выдавать остальным то, что тебе доверили и о чем попросили молчать.

Люди чаще всего могут оказаться двуличными лгунами и подлецами, и эта правда жизни меня пугает. Я боюсь того, что таким человеком могу оказаться и я.

Когда-то давно я услышала одну фразу: «Лучше лишний раз промолчать, чем что-то сказать». Но она подходит не под все ситуации.

У меня была знакомая, которая уже как полгода не жила в Саунд-Айленде, пыталась покончить с собой из-за своей ориентации. Она жила в семье верующих в Бога и ярых гомофобов.

Верующие считают, что с людьми нетрадиционной ориентации нельзя водиться, ведь они будут гореть в аду за грехи. Но если для них ориентация – это грех, то почему они забывают о том, что Иисус спас осужденную женщину? Кто же тогда сказал: «Кто из вас без греха, первый брось на нее камень»?

Не понимаю я общественные предрассудки. «О, он же гей, ужас какой», «Смотри, какая она толстая», «У него столько много прыщей», «У нее такие странные глаза», «Ты видел его уродливый нос?», «Он такой худой, это отвратительно», «Он черный, значит отсталый», «Евреям нельзя доверять, они же воры и обманщики», «Итальянцы – психопаты», «Русские – дикари» и тому подобное. Что такого ужасного в национальности, расе, ориентации? Откуда в людях столько всего негативного? Почему они не хотят спокойно жить?

18.06.2015

Оставшееся время до окончания учебного года я провела в полном одиночестве.

Я тосковала по прошлому. Скучала по неведению, которое делало меня счастливой. Но я радовалась тому, что наконец поняла, кто меня окружал всё время, проведенное в Саунд-Айленде.

Предательство и послужило причиной создания этого дневника. Я успела запутаться в себе. В голове был такой сильный пожар, что я первое время не понимала, что делать. Я думала, что, может, я во всем виновата, что не нужно было мне открывать себя перед кем-то и бездумно доверять. Но точно могу сказать, что хорошие воспоминания всё-таки остались, хоть мне и подарили их люди, скрывавшие свои истинные лица.

Глава 2.

Первый взгляд обманчив.

20.06.2015

Не все люди такие, какими кажутся на первый взгляд. Под полотном доброты и улыбок могут скрываться достаточно разносторонние и непонятные люди. У каждого есть свои скелеты в шкафу.

Я была трехлетним ребенком, когда мой отец впервые причинил мне физическую боль: ударил ногами по бокам за то, что я зашла в незакрытую ванную комнату, в которой, оказалось, находился он.

Через три года папины приступы гнева начали расти. Думаю, это несправедливо – бить своего ребенка. Иногда я, признаюсь, просто невыносима: пытаюсь себя защитить, споря, пререкаясь и хамя. Но зачем применять насилие вообще против кого-то или, как говорят некоторые, «во благо воспитания»?

Я просто ужасна. Лучше бы защищала себя от других людей, а не от родителей. Любят ли они меня? Не знаю. Может быть. Меня никто и не обязан любить. Но я люблю их.

Недавно я заметила, что папины приступы гнева стали происходить внезапно и непонятно из-за чего.