Лариса Барабанова - Лёгкая

Прилетев в Нижний, я места себе не находила, а Динка вертела пальцем у виска и проклинала свой аппендицит, ставший причиной не просто её сорванного отдыха, но и моего «буйного помешательства». Если бы она поехала со мной, действительно ничего подобного не случилось бы. И я в глубине души была просто счастлива, что она не смогла поехать, – иначе бы я не познакомилась со Стасом, не узнала бы, как бывают нежны губы с привкусом морской соли, как умеют ласкать сильные руки, как сладка тяжесть хорошо сложённого мужского тела…

Когда через пару недель после отпуска у меня началась задержка, я просто не придала этому значения. «Смена климата», – определила я причину сего явления и успокоилась. Ещё через две недели я дрожащими руками держала палочку с двумя полосками и старалась всё-таки поверить в реальность происходящего. Одно дело – курортный роман и послекурортная влюблённость, другое дело – последствия этого безумия. «Что скажет Стас?» – повторяла я про себя, как мантру, и не решалась набрать сообщение. Речи о том, чтобы ему позвонить, вообще не шло. Голос у меня пропал напрочь, и этим я перепугала начальницу, у которой по телефону отпрашивалась в отгул, поняв, что просто не смогу поехать на работу. «Конечно-конечно, Верочка, лечись. У тебя ларингит, наверное», – сказала Милена Георгиевна. Эх, если бы ларингит!

Я, конечно, переписывалась со Стасом, мы созванивались, говорили друг другу всякие приятности, даже обсуждали перспективу встречи, не планируя её пока на какую-то дату… Но ребёнок! Да мужчины же боятся ответственности как огня! Динке о своей беременности я сказать не могла (я знала, что за этим последует), а больше советоваться мне было не с кем. Весь день я собиралась с силами, потом зашла в социальную сеть и оставила Стасу лаконичное сообщение: «Я беременна!» Честно сказать, я ожидала, что он просто удалится у меня из друзей. Но в ответ пришел улыбающийся смайлик, а следом – два слова: «Я счастлив!» Я решила, что он принял моё сообщение за шутку, и бросилась уверять его в том, что всё абсолютно серьёзно. Он мне позвонил и ласковым, тёплым голосом сказал, что действительно рад и что выезжает в Нижний немедленно, чтобы «обнять двух самых дорогих людей». И тут я разревелась – так, как не плакала с детства. Мне казалось, что счастливее быть уже нельзя. Но Стас приехал и предложил мне стать его женой. Он говорил о своей любви, о безграничной радости и о том, что переедет в Нижний, потому что всё равно не смог бы дольше жить в разлуке со мной. Я ликовала и благодарила судьбу за то, что, уже не надеясь на семью и детей, я обрела то, что сделает меня настоящей женщиной. Свобода? Да кому она нужна! Грань между свободой и одиночеством так тонка, что её можно перейти, не заметив этого. А у меня под сердцем росла маленькая Вселенная, которой я радовалась не одна, а вместе с любимым человеком, который не побоялся бросить всё и перебраться в чужой город, чтобы просто заботиться о нас.

Подготовка к свадьбе велась в ускоренном режиме. Очень помогала Динка, которая, хоть и невзлюбила Стаса, согласилась стать свидетельницей и взяла на себя практически все организационные вопросы. Платье мы выбирали с ней вместе. Я знаю – обычно свадебное платье выбирают с мамой, но Динка мне была ближе, её советам я доверяла полностью. Мы перевернули с ног на голову, наверное, все свадебные салоны в городе, но нашли эту прелесть – идеальное платье, в котором я почувствовала себя сказочной принцессой. Динка прослезилась и тут-то, кажется, окончательно смирилась с приближающейся свадьбой. Я улыбалась, представляя себе, как после этого торжественного события объявлю подруге, что жду малыша, и как она обрадуется…

Платье мне должны были доставить на дом, и ради этого я пришла домой пораньше, отпросившись с работы. Мне не хотелось, чтобы Стас увидел мой свадебный наряд (я стала очень суеверной). До важнейшего события в моей жизни оставалось два дня, я немного нервничала, поэтому сразу не обратила внимания на звуки по ту сторону двери – зашла, разулась, и только тогда увидела счастливых любовничков. Наверное, не стоило так кричать, так переживать, так рвать себе сердце. Может быть, тогда и мой будущий малыш остался бы жив? Это давило на меня – моя (а не Стаса) вина. Я задвигала эту мысль подальше, а она возвращалась – в снах. Засыпая, я переносилась в мир, где свадьба моя состоялась, где я родила ребёнка и где я прижимала его к себе и целовала. Просыпалась я в слезах. Так что я не забыла. Невозможно было забыть, хоть я и пыталась саму себя обмануть.