Елена Васильева - Дорога к рассвету – 4

Ты ждешь, Лизавета,

От друга привета.

Ты не спишь до рассвета,

Все грустишь обо мне.

Одержим победу,

К тебе я приеду

На горячем боевом коне.

Приеду весною,

Ворота открою.

Я с тобой, ты со мною

Неразлучны навек.

В тоске и тревоге

Не стой на пороге!

Я вернусь, когда растает снег.

– Моя дорогая, – запел рыжеволосый парень с теплотой в голосе и с такой же теплотой взглянул на девушку. Егор готов был поклясться, что в этот самый момент сердечко Насти вздрогнуло. Парень с баяном снова смотрел в зал открытым задорным взглядом, но всё-таки один раз не удержался и, обернувшись к девушке на сцене рядом с ним, лихо подмигнул ей пронзительным синим взглядом.

Я жду и мечтаю.

Улыбнись, повстречая —

Был я храбрым в бою.

Эх, как бы дожить бы

До свадьбы-женитьбы

И обнять любимую свою!

Сильный низкий голос лейтенанта красиво контрастировал со звонким девичьим нежным альтом. Зал мгновенно замер. Чего было больше в этом исполнении – самой песни или того, как эта пара подходила друг к другу, вызывая этим живой интерес. Пара была красивой. Изящная фигурка девушки на фоне сильного парня в военной форме выглядела трепетно. Парень и девушка едва знали друг друга, но связь между ними, духовная связь, была очевидна. Звучание их голосов завораживало. Когда молодой лейтенант пел про то, как он хочет обнять любимую, он, не скрывая нежности, с теплотой посматривал на девушку.

На щёчках Насти появился лёгкий румянец. Егор заметил и это. А ещё то, что рыжий парень смотрит на девушку не вожделенно и страстно, как смотрел на женщин сам Егор, а нежно. Взгляд у лейтенанта открытый, прямой. Сразу видно, что и душа у парня открыта. Он не будет ничего утаивать. Наоборот, смелый в чувствах, он не боится показать всему миру, что любит эту девушку. Девушку Егора…

Егор, только бросив первый взгляд на эту пару, мгновенно понял, что второй раз в жизни теряет любимую женщину. Он не хотел слушать песню до конца, но был не в силах оторвать от сцены цепкого потухшего взгляда. И, как только зал взорвался шквалом аплодисментов, Егор стремительно вышел из зала.

Оказавшись на улице, он прислонился к забору спиной и закрыл глаза. Он не мог видеть этого яркого, по-весеннему праздничного мира. Даже солнце немилосердно играло на ещё нерастаявшим от ночного мокрого снега деревенских крышах. Опять весь мир против него. Опять он один. Опять он лишний на этом празднике жизни. Весь мир идёт на него войной, он чувствовал это даже закрыв глаза… Почему женщины, которых он любит, искренне любит, уходят от него к другим? Но ответить на этот вопрос Егор не успел. В кармане его куртки громко и настойчиво зазвенел телефон. Он взял трубку в руки, высветился номер Матвея Ивановича.

– Егор! – послышался в трубке взволнованный голос Иваныча.

– Что случилось? Куда подъехать? – Егор звериным чутьём знал, что что-то произошло, поэтому спросил кратко, самую суть, не тратя время на приветствия.

– Случилось, Егор! Случилось! Сегодня утром я попросил Полину поехать к лесопилке на уазике моём. Так вот, когда машина возвращалась обратно, то в кювет слетела. Снег-то весь заледенел за ночь, сплошной лёд на дороге.

В глазах у Егора потемнело. Даже солнце, кажется, померкло. Он только сейчас осознал, что сегодня в зрительном зале не видел Полину. Она не была на празднике.

– Обратно тоже Полина за рулём была? – безжизненным голосом уточнил Егор.

– Не знаю, Егор! Бери свою машину, второй километр от лесопилки, там, где поворот, ты знаешь. Да за мной не заезжай, время не трать.

– Я понял. Сейчас буду, – произнёс Егор и отключил телефон.

Он заставил себя ни о чём не думать. Только действовать. Благо, силы воли у него всегда было достаточно, чтобы и сейчас не поддаться панике и страху. Подъехав к месту аварии, Егор увидел старенький уазик Иваныча, который слетел со скользкой наледи на обочину дороги. Обочина уходила резко вниз, под сопку. Но машина не перевернулась. Её падению помешала сосна. Дерево задержало уазик, и он чудом не полетел под откос и не разбился вдребезги. На краю дороги, обхватив голову руками, сидел водитель. Егор подлетел к нему. Он узнал Лёньку Игнатьева.

– Ты как, цел? – спросил он и присел к нему на корточки.

– Да вроде. Вот зараза. Зазевался. Хорошо стукнуло, головой об руль. Если бы не дерево, летел бы дальше и костей не собрали. Мне теперь молиться надо на эту сосну, – ответил Лёнька, не отрывая ладоней от висков.