Аннабель Питчер - Облака из кетчупа

Какая-то рыжая всунулась между нами, но парень смотрел и смотрел на меня, словно на меня стоило взглянуть во второй раз и в третий, и в сотый. Я чувствовала его взгляд всем телом; не просто руками-ногами – кожей, губами, всеми своими округлостями. Он заговорил с приятелем, а я трясущимися руками налила себе еще выпить. И половину водки пролила на стол. Чертыхнувшись, схватила салфетку, а когда, наконец, все вытерла, парень исчез. Вот так. Только что стоял у двери – и вот его уже нет. Сердце оборвалось, замерло. О-о-ох…

Я сказала Лорен, что пошла в туалет, а сама, увертываясь и протискиваясь в толпе, двинулась в прихожую. Не было его ни там, ни в кухне, ни в забитом куртками шкафу. Проталкиваясь по узкой лестнице со стаканом в руке, я открывала одну дверь за другой. Пусто. Проверила ванную наверху. И внизу. По дороге туда плеснула себе чистой водки и, залпом проглотив ее, дернула за ручку.

Та легко поддалась, и моему взору предстал капающий кран, унитаз и отражение моей собственной мрачной физиономии, то всплывающее, то исчезающее из зеркала. Потом я забрела в зимний сад. Большой, прохладный и темный, освещенный только луной, сияющей над стеклянным потолком. В дальнем углу я приметила удобное вроде бы кресло и едва рухнула в него, как комната поплыла у меня перед глазами. И тут раздался чей-то голос:

– Привет!

Я вскинула голову, но, мистер Харрис, это был не тот парень. Это был Макс Морган. Тот самый Макс Морган! Ухмыляющийся. С бутылкой в руке. В залитой виски шикарной рубашке, с блестящим от пота лбом, но с карими – очень карими – глазами, с подстриженными и уложенными темными волосами. А от его кривоватой ухмылки меня бросило в жар.

– Привет, – снова сказал Макс. – Ханна?

– Зои, – поправила я. Только, конечно, не так. Я назвала свое настоящее имя, которое вам назвать не могу.

– Зои, – повторил Макс. – Зои-Зои-Зои. – Он рыгнул и вдруг наставил на меня палец: – Ты в моей группе по французскому!

– Нет.

Макс всплеснул руками и чуть не навернулся.

– Виноват. Виноват-виноват. Просто мне знакомо твое лицо.

– Еще бы. Мы с тобой вот уже три года в одну школу бегаем.

Моя ирония до Макса не дошла.

– Это мне жарко или здесь вообще душно? – он, спотыкаясь, добрел до двери, попытался ее открыть. – Она сломалась. Ханна, она сломалась.

Я сползла с кресла, повернула ключ и открыла дверь.

– Во-первых, Зои, а во-вторых, она работает.

Макс икнул.

– Мой герой! То есть героин… ня. Догоняешь? Наркотик! – покатываясь со смеху над собственной шуткой, он изобразил укол воображаемым шприцем. – Выпьешь? – и протянул бутылку, но стоило мне потянуться к ней, как Макс дернул бутылку к себе и шагнул за дверь. – Идешь?

Ночь была теплая, только и сидеть в саду. Легкий ветерок шевелил волосы. Макс взял меня за руку. У меня перехватило дыхание. Интересно, что бы сказала Лорен, если б увидела, как палец Макса Моргана поглаживает мне руку. Я уже представляла, как расскажу ей, что было. И тогда Макс подвел меня к каменному фонтану в глубине сада, а там плавала ночная бабочка. Макс легонько тронул ее кончиком пальца и опустился на траву. Отхлебнув виски, он взглянул на меня, а я взглянула на него, и мы оба поняли, что сейчас нечто невероятное…

Макс рыгнул.

– Ты так и собираешься стоять?

Я села, он протянул мне бутылку. От одного лишнего глотка хуже не будет. Так я себе сказала. И так я себе твердила всякий раз, как Макс протягивал бутылку с поблескивающим в лунном свете влажным горлышком. Он положил руку мне на ногу, и я его не остановила, даже когда рука переползла на бедро, не остановила. Потом я ни с того ни с сего заговорила о дедушке, как он болен и в какой он был хорошей форме, когда был молодым.

– Я в отличной форме, – сообщил Макс и икнул.

– Они были потрясающей парой, дедушка и бабушка, – добавила я. И, помню, очень старалась, чтобы язык не заплетался.

– Мои предки тоже. Раньше. Сейчас нет. Сейчас даже не разговаривают.

– А как они танцевали! – Я показала руками как.

– Я классно танцую, – Макс закивал изо всей силы, вверх-вниз, вверх-вниз. – Просто классно.

– Да, что и говорить, – торжественно подтвердила я. – А дедушка с бабушкой когда-то были молодыми. Молодыми. Чудно, правда?

Макс снова икнул, попытался сфокусировать взгляд на моем лице.

– А мы молодые. Прям сейчас молодые.

– Верно, – согласилась я. – Совершенно верно.

Никто еще никогда не вел таких мудрых бесед. Я расплылась в улыбке от собственной мудрости и, может, еще от виски. Макс наклонился ко мне, ткнулся носом в щеку.