Стефани Перкинс: Анна и французский поцелуй

— Я не хочу здесь оставаться, — отвечает Сент-Клер. — Хочу вернуться в Калифорнию.

— Ты ненавидишь Калифорнию.

— Я хочу поступить в Берклей 1!

— Ты не знаешь, чего хочешь! Ты такой же, как она. Ленивый и эгоцентричный. Ты не знаешь, как принимать решения. Тебе нужен кто-то, кто будет принимать их за тебя, и я говорю тебе остаться во Франции.

— Я не останусь в чёртовой Франции, понял? — Сент-Клер переходит на английский. — Я не останусь с тобой! Ты всё время дышишь мне в затылок!

И тут до меня доходит. Я подслушала весь их разговор. На французском.

О. Срань. Господня.

— Как ты смеешь говорить со мной в таком тоне? — Его отец в ярости. — В общественном месте! Тебе нужно вбить в голову…

Сент-Клер переходит на французский.

— Ну же, попробуй. Здесь, на глазах у всех. — Он указывает на свою щёку. — Почему бы не попробовать, папа?

— Почему ты…

— Месье Сент-Клер! — С другого конца улицы кричит дружелюбная женщина в платье с низким декольте. Сент-Клер и его отец оборачиваются в удивлении.

Месье Сент-Клер. Она говорит с его папой. Это так странно.

Она не спеша подходит и целует его отца в обе щёки. Его отец возвращает лес бизес с изящной улыбкой. Всё его поведение совершенно меняется, когда он представляет сына. Незнакомка удивлена слышать о его сыне, и Сент-Клер — Этьен — хмурится. Отец и женщина болтают, Сент-Клер — забыт. Он скрещивает руки на груди. Убирает. Стучит ботинками. Прячет руки в карманы, достаёт…

У меня ком подкатывает к горлу.

Его отец продолжает флиртовать с той женщиной. Она трогает его плечо, поддаётся вперёд. Он одаривает её обаятельной, ослепительной улыбкой — улыбкой Сент-Клера — и это странно, видеть лицо другого человека. И тут я понимаю, что рассказы Мер и Джоша правда. Его отец просто душка. Он обладает естественным обаянием, как и его сын. Женщина продолжает флиртовать, и Сент-Клер уходит. Они не замечают. Он плачет? Накланяюсь вперёд, чтобы лучше рассмотреть, и обнаруживаю, что он смотрит прямо на меня.

О нет. О нет, нет, НЕТ.

Он останавливается.

— Анна?

— Эм. Привет. — Моё лицо горит. Я хочу перемотать катушку, выключить, уничтожить…

Выражение его лица сменяется со смущения до злости.

— Ты всё слышала?

— Прости…

— Не могу поверить, что ты подслушивала!

— Случайно. Я просто проходила мимо и… увидела тебя. Я столько слышала о твоём отце, что мне стало любопытно. Прости.

— Ну, надеюсь, я оправдал твои самые большие ожидания. — Он проходит мимо, но я хватаю его за руку.

— Подожди! Я же не говорю по-французски, забыл?

— Можешь пообещать, — медленно произносит он, — что ты не поняла ни единого слова из нашего разговора?

Отпускаю его.

— Нет. Я слышала тебя. Я всё слышала.

Сент-Клер не шевелится. Он смотрит на тротуар, но он не зол. Он смущён.

— Эй! — Я касаюсь его ладони. — Всё нормально.

— Анна, в этом ситуации нет ничего «нормального».

Он кивает в сторону отца, который всё ещё флиртует с той женщиной. Он даже не заметил, что его сын исчез.

— Нет, — отвечаю я, быстро шевеля шестерёнками, — но ты как-то сказал мне, что семью не выбирают. Эта правда распространяется и на тебя, ты ведь понимаешь.

Он смотрит на меня так пристально, что я боюсь, что перестану дышать. Набираюсь храбрости и беру его под руку. Я увожу его. Мы проходим квартал, и я усаживаю его на скамейку возле кафе с бело-зелёными ставнями. Маленький мальчик отдёргивает шторы и смотрит на нас.

— Расскажи мне о своём отце.

Он застывает.

— Расскажи мне о своём отце, — повторяю я.

— Я ненавижу его, — тихо произносит он. — Ненавижу его всеми фибрами своей души. Ненавижу, как он ведёт себя с моей матерью и со мной. Ненавижу каждую нашу встречу, видеть с другими женщинами, а ещё я ненавижу, что он считает себя замечательным, очаровательным малым, хотя на самом деле он развратный ублюдок, который скорее унизит меня, чем спокойно обсудит моё образование.

— Он выбрал вуз за тебя. Вот почему ты не хочешь об этом говорить.

— Он не хочет, чтобы я был рядом с ней. Он хочет разлучить нас, потому что вместе мы сильнее, чем он.

Я наклоняюсь и сжимаю его ладонь.

— Сент-Клер, ты сильнее, чем он.

— Ты не понимаешь. — Он вырывает ладонь. — Мы с мамой зависим от него. Во всём! У него все деньги, и если мы расстроим его, мама окажется на улице.

Я сбита с толку.

— А как же её картины?

Сент-Клер фыркает.

— Они не приносят дохода. Те небольшие деньги, что с них были, под контролем отца.