Кристи Бромберг - Управляемые

— Я никогда и никому не предлагал и не хотел этого прежде, — его приглушённый голос дотягивается до самого моего сердца, подтверждая мои предположения. Он обнимает меня, притягивая к себе на колени, прижимает к себе, откидываясь на шезлонг и играя моими волосами. Я ещё какое-то время молчу, чтобы справиться с эмоциями в голосе, а потом говорю:

— Хмм, не думаю, что я в состоянии куда-либо ехать, даже если и попробую, — мурлычу я.

— Ты останешься? — Меня удивляет нетерпение в его голосе.

— Да.

— В таком случае, — размышляет он, — я бы мог воспользоваться тобой снова.

— Снова? — смеюсь я. В качестве ответа он хватает меня за бёдра, приподнимает и затаскивает верхом на себя и свою весьма очевидную готовность. Он располагает меня так, что наши тела идеально совпадают друг с другом, каждое движение проходится по моим тонким трусикам и ударяет в самое чувствительное место. Колтон садится и яростно целует меня, глубоко погружая язык в мой полураскрытый рот и собственнически прижимая к себе руками. Во мне поднимается головокружительное желание получить от него как можно больше.

— Я. Хочу. Тебя. Так. Сильно. Райли, — он тяжело дышит, поцелуями спускаясь по моей шее. Я обхватываю ладонями его лицо, проводя пальцами по намечающейся щетине, и держу его голову так, чтобы смотреть в его глаза. — Ты сделала меня зависимым от тебя.

— Я знаю, — шепчу я, говоря ему глазами, что я понимаю глубину его желания. И чувствую то же самое. Его челюсти на мгновение напрягаются, после чего он обрушивает свой рот на мой, и связь между нами равносильна необходимости дышать.

— Подвигайся на мне, — выдыхает он. Такая простая команда, но то, как он произносит эти слова — как будто рассвет не наступит, если я этого не сделаю — заставляет меня немного отстраниться. Я пристально смотрю в его глаза, такие гипнотизирующие, полные желания, и излучающие такое напряжение, что я бы не отказала ему, даже если бы и могла.

И я начинаю двигаться, подчиняясь ему. Снова.

Прохладный воздух, покалывающий мою кожу, разительно отличается от жара прижатого ко мне тела. Вызванный сном туман в моей голове медленно рассеивается, пока, моргая, я открываю глаза, внимательно осматриваясь и косясь на утренний свет солнца, проникающий в комнату сквозь открытые окна. Осознание того, где я и с кем, наступает тогда, когда я слышу шум прибоя, перемежающийся с криками чаек. Я начинаю шевелиться в этой греховно удобной постели, чтобы размять мышцы, а они болят, что странно, пока я не понимаю почему. Секс, секс и ещё больше секса. На моих губах расцветает самодовольная улыбка при мысли, что моя разбитость — от переизбытка секса. И я не жалуюсь.

Другим препятствием для моих телодвижений является источник интенсивного тепла, согревающий меня, несмотря на холодный утренний бриз с моря. Я лежу на спине, и Колтон обернут вокруг меня как виноградная лоза. Он лежит на боку, одна нога согнута и перекинута через обе мои, а рука собственнически расположилась по диагонали на моей голой груди, ладонью держа одну из них. Поворачиваюсь и вижу его голову, которая наполовину на его подушке, а наполовину на моей.

Я изучаю его лицо: черты, веер густых тёмных ресниц на контрастно золотистой коже, изгиб, придающий характерности спинке носа. Я тянусь и осторожно, чтобы не потревожить Колтона, убираю с его лба непослушный локон волос. Во сне его тёмная и опасная аура смягчена растрёпанными волосами, отсутствуют агрессивная мощь, которую он использует как защиту, и напряжение челюсти. Мне нравится наблюдать этот редкий момент его незащищённости и расслабленности, и как полуоткрыты в безмятежном сне его манящие губы.

Во время разглядывания я уношусь мыслями в прошедшую ночь. Я вспоминаю его абсолютное и неуклонное внимание ко мне и к каждой моей потребности. Думаю о новых ощущениях, с которыми он меня познакомил, и об удовольствии, которое он вызвал во мне. Мои мысли обращаются к кожаным ремням и кубикам льда, вставленным, чтобы растаять, туда, где мы соединялись в одно целое, ведя по тонкой грани наслаждения, обрамлённого болью. Вспоминаю, как он показал мне неспешность и мягкость, прежде чем жёстко и быстро довести до края и обрушить в забытьё. Как при свете Луны, в этой бескрайней кровати, он навис надо мной, глядя напряжённым взглядом, и умоляющим голосом просил подчиниться ему. Спрашивал, доверяю ли я ему познать, с чем моё тело может справиться, и каков предел, до которого можно дойти. В тот момент я была настолько пленена им, что вручила себя ему без вопросов и раздумий. Согласилась, зная, что он уже довлел над моим умом, сердцем и телом.