Елена Виг - Белая лилия

– Вы знаете, где эти ребята живут? – спросила она у мужчины.

– Знаю, но не советую вам вмешиваться. Вы настоящая дама и держитесь от этого подальше, пока можете. Пока сможете…

– Один из мальчиков был ранен. Я хочу убедиться, что ничего серьезного.

– Первый переулок направо, а там найдете во дворе, почти сразу за поворотом. Вы очень добры, мадам, но уверяю вас, что на всех вашей доброты все равно не хватит. И будьте осторожны, здесь стало не очень спокойно в последнее время.

– А что полиция?

Мужчина только рукой махнул и скрылся за дверями магазина.

Лили пошла в указанном направлении, зашла в нужный ей двор. Было не понятно, куда идти дальше, но она услышала немецкую речь из окна, расположенного почти вровень с тротуаром, и поняла, что пришла по верному адресу. Дверь ей открыла женщина лет тридцати пяти с маленькой девочкой на руках. Та с недоверием смотрела на хорошо одетую молодую женщину.

– Простите, – сказала Лили, – я случайно увидела, как мальчишки набросились на ваших сыновей, и пришла спросить, все ли с ними в порядке, не нужно ли показаться доктору.

– Доктору? – похоже, что женщина испугалась этого слова, – нет, не нужно доктора!

– Но у мальчика была кровь, – настаивала Лили.

– Это ничего, в этот раз это только шишка и царапина, это пройдет, не надо доктора, – было похоже, что женщина была встревожена не на шутку этим предложением, во всяком случае, значительно больше, чем тем, что ее сына побили.

– Я могу войти? – спросила Лили.

Женщина с неохотой посторонилась, впуская гостью внутрь. Старший мальчик сидел на стуле рядом с мойкой, и держал около раны мокрое полотенце. Лили увидела, что это действительно была царапина, но довольно глубокая. Младший удивленно смотрел на нее, спрятавшись за старшего брата. Комната была совершенно убогая: стол, несколько стульев, небольшой фанерный шкаф для кухонной утвари, мойка. Лили поняла, что это кухня. Женщина что-то сказала сыновьям по-немецки, они, молча, встали и ушли в соседнюю комнату.

– Я очень прошу, не надо доктора, – еще раз сказала женщина, и Лили прочла на ее лице страх и неприязнь.

– Конечно, не волнуйтесь, я не собираюсь никому ничего рассказывать. Но ведь их регулярно бьют. Надо ведь что-то делать!

– Здесь ничего не сделаешь, – сказала женщина, – абсолютно ничего.

– Вы беженцы из Германии?

– Да, поэтому у нас здесь нет никаких прав.

– Но, может быть, уехать?

– Уехать? Куда отсюда можно уехать?

– Я не знаю, – растерялась Лили.

– Здесь муж нашел хоть какую-то работу и нам некуда отсюда уезжать. Некуда, некуда, некуда…

Лили вдруг показалось, что она, а не эти несчастные беженцы, попала в ловушку, что стены этой обшарпанной комнаты сейчас именно ее раздавят. Она не могла больше здесь находиться, ей нечем было дышать. Открыв сумочку, она вынула из кошелька все деньги, которые у нее были с собой, и положила их на стол.

– Простите, это все, что у меня есть, – сказала она.

– Нет, мадам, не надо денег, не надо! Мы не голодаем.

Лили низко наклонила голову и вышла из комнаты, не сказав больше ни слова.

Она постаралась побыстрее оказаться подальше от этого места и от этих людей, которым, по большому счету, ничем не могла помочь. Дойдя до бульвара, она выбрала пустую скамейку и долго сидела, пытаясь понять, что же сегодня произошло. Неужели то, что она сегодня увидела – драка, а вернее избиение и издевательства, и та безысходность, в которой жили ни в чем не повинные люди, это то, от чего отец пытался ее уберечь? Когда он говорил о таком применительно к немецким евреям, то Лили казалось, что во всем виноваты нацисты, а здесь, во Франции, такого быть не может.

Но ведь сегодня евреев били не нацисты! Это делали дети, французские дети, которые принесли эту ненависть из своих семей. Значит, все это возможно и здесь, без всякого прихода Гитлера? А если он придет, то вполне возможно, что сами французы помогут ему выявить и посадить в лагеря всех евреев на своей территории. Что ей сказал хозяин лавки? «Держитесь от этого подальше, пока сможете». Что он имел в виду? Лили не знала, как ответить на этот вопрос, вернее, в глубине души знала, но ответ этот был до того ужасен, что она не хотела себе честно признаваться в этом. Вокруг ходили веселые люди, откуда-то доносился звук аккордеона, наигрывающий популярную мелодию. Все было, как всегда, но Лили больше не чувствовала себя в безопасности в городе, который всегда считала своим.

По дороге домой она решила ничего не рассказывать о случившемся Пьеру.