Елена Виг - Белая лилия

– Хорошо, значит, можешь работать дома. А живешь далеко?

– Нет, не очень, примерно в четырех кварталах, – ответила Лили, не особо понимая, при чем тут, где она живет.

– Тогда решим так: будешь утром приходить, забирать тексты, переводить, вечером приносить. Если будет что-то срочное, то я пришлю к тебе курьера. Мне сейчас важен твой испанский. Сама понимаешь, какие там дела творятся. Надо получать информацию из самой страны, а не от правительственных чиновников.

Лили не очень понимала, но кивнула.

– Вот, держи газету. Сядь на тот стул в уголке, просмотри ее и выпиши основные заголовки. Я приду минут через десять, и решу, что надо переводить. Меня интересует военный переворот и что они пишут по этому поводу.

Он поднялся и вышел из комнаты. Когда вернулся, то Лили уже выписала основные заголовки.

– Ладно, давай до завтра мне вот этот, этот и этот. Только завтра прямо рано утром, к восьми часам. Успеешь?

– Перевести успею, только…

– Что, вставать слишком рано? Дорога ложка к обеду! А завтра посмотрим, что нового будет у них в утренних газетах. Договорились?

Лили шла с пачкой испанских газет домой и чувствовала себя, как уже давно не чувствовала. Ей было хорошо! Нет, ей было просто прекрасно!

Пьеру пришлось привыкнуть к тому, что теперь, когда он просыпается, Лили, как правило, уже нет рядом. Но к завтраку она, обычно, возвращалась. Иногда даже ему удавалось затащить ее обратно в постель! Но теперь она ему больше не принадлежала безраздельно, у нее была своя работа, поэтому они вместе пили кофе, разговаривали, смеялись, но, когда Пьер уходил, то из-за закрытой двери бывшего отцовского, а теперь ее кабинета уже слышал стук ее пишущей машинки. Она перестала готовить домашнюю еду, ограничилась только завтраком, но он был рад, что она нашла себе дело по душе: это опять была веселая и жизнерадостная Лили, хотя было очевидно, что интересы ее изменились. Образно говоря, это был тот же прекрасный сосуд, который наполнили новым содержанием. Ее больше не интересовали чисто женские радости – новые наряды, походы по магазинам. Он с удивлением стал замечать, что теперь они довольно часто разговаривают о политике, о том, что происходит внутри страны и, конечно же, о войне в Испании. В своих оценках событий Лили склонялась, скорее, к левым взглядам, иногда спорила с Пьером, если он придерживался другого мнения.

Не то, чтобы он имел какие-то ярко выраженные правые убеждения, просто хотел, чтобы у него была работа, приходили клиентки, способные заплатить за его платья немалые деньги, чтобы жизнь текла по привычному руслу, продолжали устраиваться праздники и приемы, иначе кому будет нужна красивая одежда, которую негде показать?

Лили иногда подшучивала над его консервативными взглядами, называла ретроградом. На работе ее окружали люди совсем другого уровня достатка, для которых понятие «красивая одежда» имело смысл разве что по праздникам, поэтому Лили тоже стала одеваться проще, чем раньше. Однажды он застал ее задумчиво стоящей перед открытым гардеробом. Он знал этот женский взгляд, который всегда означал одно: «Совершенно нечего надеть!». При этом шкаф был полон прекрасных платьев и костюмов, многие из которых шились по его рисункам.

– Проблема, дорогая? – насмешливо спросил он.

– Да, проблема. Я не могу в этом появляться на работе.

– Хотелось бы знать, почему?

– Там так никто не ходит, – она повернула к нему совершенно серьезное лицо. – Надо купить себе что-нибудь попроще.

– Хочешь теперь одеваться, как пролетариат?

Он говорил шутливо, но внутри у него засело какое-то чувство досады, что она отвергает его попытки сделать ее самой восхитительной женщиной Парижа.

– Ну зачем же, как пролетариат. Хочу одеваться нормально, но без излишеств. Я чувствую себя неуместно, когда прихожу на работу в своей одежде. Эти складки, рюши, все это роскошно, но в каком-то другом мире, которого теперь нет.

– Он, вообще-то никуда не делся. Люди по-прежнему ходят в театры, на выставки, на приемы.

– Да, прости, я понимаю. Но я теперь к этому миру не принадлежу.

– Лили, дорогая, ты ошибаешься. Ты, по-прежнему, состоятельная женщина, которая может позволить себе красивое изысканное платье. Разве нет?

– Не знаю, – было видно, что она расстроилась из-за этого разговора, – не совсем так. Утром, когда я иду на работу, я не принадлежу к тому миру, о котором ты говоришь. Вечером, когда мы вместе куда-то идем, – да, я могу все это надеть. Твои платья прекрасны! Но мне нужна и другая одежда.