Людмила Зверева - Джастин

– Причем тут ссоры? – Ева оживленно помотала головой и потянулась к матери. – Мам, ты что, не понимаешь что ли? Он опять ушел! Ну, скажи ты отцу! Пусть он его накажет! Ладно, ну, пусть хоть поговорит!

Миссис Свуит перестала читать. С тяжелым вздохом она закрыла книгу, утомленно посмотрела на дочь, опустила глаза и сладко, нежно и очень медленно произнесла:

– Ты же знаешь, он не станет слушать. Тем более Генри.

– А ты на что?

Миссис Свуит приоткрыла рот, но сразу ничего не смогла ответить на упрек. Она ненадолго задумалась, глубоко переживая свою беспомощность внутри, а потом обратилась к дочери, обхватив ладонью ее руки, твердо упирающиеся в стол.

– Пойми, дорогая, есть вещи, которые я не могу убрать из его головы, как бы ни старалась. А иногда, копаясь в них, я могу сделать только хуже.

– Никто не просит их убирать! С ними нужно жить, но по-другому, – Ева знала, что мама не в силах что-либо изменить по каким-то непонятным девушке причинам. Но и сама она никак не могла справиться с братом.

– Когда он вернется, сказал? – с грустью поинтересовалась мама.

– Да, – почти шепотом ответила Ева. – Завтра… И, я абсолютно уверена, он не соизволит посетить школу!

Миссис Свуит удрученно покачала головой:

– У нас у всех сейчас сложный период… А насчет школы я с ним поговорю.

Миссис Свуит всегда трепетно относилась ко всем, кто ее окружал, и самые нежные чувства она, несомненно, питала к своим детям. Она знала их и любила всякими, принимала безоговорочно, но старалась показать жизнь в лучших традициях и нормах современного общества. Ева, как девочка, оказывалась под большим влиянием этих норм, но при этом добровольно шла по пути, который предлагала мать. А вот Джастин… С ним периодически возникали трудности, с которыми приходилось разбираться всей семье. Миссис Свуит очень переживала за судьбу обоих детей, но жизнь вынуждала особенно беспокоиться за Джастина. Из-за этого мать не могла обращаться с сыном излишне строго.

Джастин вернулся утром, часов в десять. Евы не было дома. Отца, конечно, тоже. А мать, по его мнению, наверняка спала, поэтому не слышала, как он вернулся.

Первым делом после возвращения домой Джастин тоже ложился спать. Где придется. И чаще всего на диване в гостиной. К счастью, Мэри никогда не вмешивалась в вопросы воспитания, чем Джастин бессовестно пользовался. Прямо на глазах у женщины он мог позволить себе ввалиться в дом и без лишних слов опрокинуться на диван и нагло уснуть. По мнению Джастина, отцу до него не было никакого дела, а мать слишком изнежилась. Порой ее аккуратные вопросы и намеки вставали поперек горла. Иногда Джастину было стыдно за подобные мысли. Но только тогда, когда он сталкивался с кем-нибудь из родных лицом к лицу. Хотя, если выпадало наткнуться на Еву, отвращение вновь возвращалось уже через несколько ее занудных замечаний.

Последние несколько лет они с сестрой не очень-то ладили. Братская любовь к родной сестре меркла, как только она брала на себя смелость отчитывать Джастина. Бесконечные попытки проникнуть в его мысли отбивали всякую охоту считаться с ее мнением. Джастин игнорировал ее или отмахивался. Или делал то и другое. Со своими проблемами он старался разбираться сам теми способами, что были ему доступны. И от раза к разу борьба с неприятностями возвращала его к ночным прогулкам и экстремальным видам спорта, и это работало. Все шло своим чередом, а Ева пыталась разрушить хрупкий баланс, дававшийся Джастину с огромным трудом. Ее тонкой и неиспорченной натуре следовало держаться подальше от разборок в запущенной жизни брата. Со стороны все выглядело довольно гладко. Он смеялся, общался с людьми, занимался спортом, ходил в школу. У него были родные, семья, друзья. Если откинуть все бестолковые попытки Евы вправить Джастину мозги, он определенно ее любил. Еще с детства знал, что с сестрой ему повезло. Она красивая, добрая (когда не злилась), самоотверженная. Но когда она притворялась всезнайкой и воспитателем, лучше бы не подходила к Джастину. К несчастью, в последнее время она слишком увлеклась нравоучениями. Недомолвки и разногласия, в конечном счете, привели лишь к тому, что, как только Ева намеревалась поздороваться с братом, он уже начинал щетиниться, ожидая подвоха.

На взгляд Джастина, хоть и излишне вяло, но все шло так, как и должно было. К его образу жизни постепенно привыкли друзья. Просто освоили новые способы поведения в его присутствии. Учителя познакомились с новым Джастином. В отличие от остальных, учителей его поведение смущало меньше всех. В семнадцать лет у каждого были свои проблемы. И кто-то быстро избавлялся от них, а кто-то не очень. То, что Джастин превратился из маленького приветливого мальчика в огрызающегося подростка, никого не удивляло. Иногда казалось, что все забывали о нем. А иногда хотелось, чтобы было именно так. У огромного количества ребят в школе к Джастину находилась масса претензий. По большей части, необоснованных, раздутых и жалких, как об этом думал сам Джастин. И лишь с одной причиной он никак не мог спорить. Приходилось обороняться. В такие дни, когда к Джастину приставали в надежде задеть его посильнее, он возвращался домой подавленным.