Джастин Ричардс - Аполлон 23

За двадцать минут до своей смерти Дональд Бэбингер кормил голубя крошками от своего чизбургера.

Это был холодный, серый день, и голубь, казалось, был благодарен за внимание так же, как и за крошки. Он с жадностью клевал булочку, игнорируя сыр и соленья. Бэбингер сидел на верхних ступенях танцпола, закутавшись в свое пальто. Танцпол находился в парке около библиотеки, и здесь по вечерам отрывалась молодежь. Перила были ржавые, а весь в ямках бетонный пол покрыт кусками затоптанной жевательной резинки. Но прохудившаяся крыша всё же, хоть какое— то убежище от постоянно моросящего дождя.

За десять минут до своей смерти Дональд Бэбингер отправил последний кусок своего чизбургера в рот, виновато улыбнулся голубю и встал. Он решил быстрым шагом обойти вокруг маленького парка, а затем пойти обратно в офис. Он любил прогуляться во время обеда, даже если на улице была плохая погода.

Бэбингер верил, что подышать свежим воздухом всегда хорошая идея.

Что в его случае было злой иронией судьбы, учитывая то, как он умрет.

Он решил, что уже пора вернуться к таблице, с которой ему нужно было разобраться в полдень, Бэбингер, не спеша шел через маленький парк. Он приветственно кивнул молодой женщине, которая катила малыша в коляске. Он улыбнулся женщине в красном плаще, выгуливающей свою собаку. Он грустно покачал головой, глядя на мусор перенесенный ветром через низкий металлический забор и разметанный вокруг клумбы. Он вновь спрашивал себя, как же могли архитекторы получить разрешение на строительство торгового центра, отбрасывающего серую тень бетона и стекла, в конце парка. Его коллега Мэнди, до сих пор стояла в очереди за обедом в «Идеальный бургер». Что за бесполезная трата времени, ведь можно принести с собой бутерброд из дома?

Возможно, Бэрбингер не тратил бы на нее время, если бы знал, что ему осталось жить всего 5 минут.

Он потратил большую часть этого времени на завершение прогулки по парку. За 30 секунд до смерти, он посмотрел на часы, увидел, что обеденный перерыв подходит к концу и пошел назад к танцполу. Мама и малыш были на другой стороне парка. А женщины с собакой и след простыл.

Бэбингер решил срезать и пойти напрямик через парк, а не проделывать весь путь заново. Лучше вернуться к проблемам со счетами. Да, это было мудрое решение.

Решение, которое убило его.

Бэбингер почти дошел до танцпола, когда впервые почувствовал сдавленность в груди, ему стало трудно дышать. Его зрение стало размытым и поплыло. Он моргнул и тряхнул головой, чтобы восстановить его. Но мир вдруг стал серым. Небо потемнело.

Его дыхание превратилось в нервные вздохи. Его грудь продолжало сдавливать. Земля под его ногами стала не влажной травой, а сухой пылью. Торговый центр исчез. Танцпол исчез. Все исчезло и это место полностью…

— О, мой… — начал фразу Бэбингер.

Но слова не прозвучали.

Ему просто не хватало воздуха, чтобы выговорить их.

Бэбингер рухнул на колени, его руки сжимали горящее горло. Его язык чувствовал, как слюна кипела. Он ощущал, что глаза вот— вот разорвет. Все тело Бэбингера казалось, горело и раздулось. Он упал на спину, начал биться в конвульсиях и трястись. Так холодно.

Затем он резко замер. Дождь забарабанил по его лицу. Капли сливались в одно целое около его невидящих глаз, а после мягко бежали по его лицу, как слезы.

— Нам, конечно же, необходимо произвести вскрытие, — сказал патологоанатом.

Сержант полиции кивнул. Он подождал, пока фотограф закончит, и жестом позвал ожидающую бригаду скорой помощи.

— Сейчас вы можете забрать его. Парень совсем плох, — он повернулся к патологоанатому. — Итак, каков ваш вердикт?

Доктор Винтерборн пожал плечами. Он работал с полицией более двадцати лет — достаточно много, чтобы знать, что он не обязан сразу же озвучить причину смерти, но, также достаточно много, чтобы понимать, что быстрое вынесение решения может быть жизненно важным. «Возможно, остановка сердца. Он кажется вполне здоровым, кроме того, что мертв, конечно же, но глядя на него, вы никогда не подумаете, что у него были серьезные проблемы со здоровьем. Просто потому, что он выглядит молодым и … — он вздохнул, — нет справедливости в этом мире».

Сержант Рикман подавил ухмылку: — И на том спасибо.