Люциан Бэйн: Война Доминантов. Раунд 2 (ЛП)

Кончик языка прошелся по его нижней губе, заставляя мой желудок сделать сальто. Легкий влажный след на его губе разжег во мне аппетит, но не к еде.

Милостивый Боже, помоги мне, у меня проблемы. То, как он смотрел, как он двигался и даже как он сидел на месте, сулили мне «неприятности», причем в буквальном смысле слова. Потому что я, наконец, поняла его незнакомую мне сторону характера. Это, наверняка, затишье перед бурей. Словно он выполнял после манипуляционный уход, прежде чем мы начали что-то. Воздух вокруг него был наполнен ощущением «ты так плохо вела себя, милая. И поэтому я собираюсь разорвать тебя, словно ужасная буря безмятежное утро».

Он отодвинул тарелку в сторону, еще одно продуманное действие. Спокойное. Расчетливое.

- Ты знаешь, что будет следом.

Мой клитор пульсировал от этих всезнающих сексуальных слов.

- Ты можешь начать с того, что поблагодаришь меня.

Я уставилась на него, лишенная дара речи, пытаясь что-то почувствовать кроме ужасной необходимости ощутить его прикосновения. Поблагодарить его? Это я должна благодарить его? Мой разум настойчиво нашептывал мне, что я имею право разозлиться на него за это, даже больше, мне следовало так и поступить. Я смотрела на него словно несмышленое дитя, что копается со спичками в попытке поджечь небольшой фитиль сокрушительного заряда динамита. Но все было влажным. Насквозь пропитанным влагой.

Он поднялся на ноги, и мой напряженный взгляд был сосредоточен на нем. Люциан подал мне руку, и я приняла ее, не думая. И затем он повел, а я последовала. Все было так странно, словно во сне.

- Я буду милым и позволю тебе выбрать. С этой полки.

Я посмотрела на полку, на которую он мне указал, где лежали фаллоимитаторы. Резкий всплеск жара распространился по моему телу. За этим последовало жестокое понимание того, что каждый фаллоимитатор на этой полке был двойным, к основной части был прикреплен еще один небольшого размера. Господи милостивый. Страх, наконец, возымел действие и резко возрос, полностью овладевая моим телом. Я слабо покачала головой.

- Тара.

Я прикрыла глаза от предостережения в его голосе. Различного множества предостережений. Одно из них было более весомым в моем разуме, это то, как мы отчаянно нуждались в баллах, чтобы одержать победу. А также как отчаянно он нуждался в этом сам. Ему было необходимо это. Но я просто не могла выбрать. Не могла.

- Пожалуйста.

«Выбери за меня, я не могу». Вот что обозначали мои слова.

Внезапно передо мной возникло его лицо, когда я взглянула на него, его нежные ладони оказались по обеим сторонам моей головы, а ласковые губы прильнули к моим.

- Блять, милая. Не смотри на меня так. Твой страх просто убивает, - его горячее дыхание, наполненное таким отчаянием и потребностью, плавило меня. - Я так сильно хочу сокрушить его. Позволь мне. Позволь мне проникнуть в тебя.

Моим ответом ему было беспомощное хныканье, а я, в свою очередь, могла лишь уповать на то, что он поймет его значение. «Делай все, что ты считаешь нужным», - хотела произнести я, закричать, - «делай что угодно». Но это я отвечала на его потребность. Боже, она была такой настоящей и идеальной, и, Господи, сексуальной. Но мое тело отказывалось идти на поводу у моего разума. Оно было в ловушке двух разных миров, беспомощно продолжало стоять на вымышленном перекрестке, охваченное пламенем, исходящем от Люциана Бэйна.

Языки племени облизывали обжигающим прикосновением все мое тело и разум. Подчинись. Сдайся. Я желала поддаться... что бы там ни было, кем бы он ни был. Он был тысячами солнечных лучей в моих глазах, я не могла за этим ничего рассмотреть, но его ослепляющий свет не приносил мне никакого другого ощущения, кроме испепеляющего жара.

Я умирала, охваченная странной смертью. Напуганная. Это была та самая смерть, которой я не желала, но в которой неистово нуждалась. Я могла чувствовать ее. Я жаждала ее, нуждалась в ней, ненавидела ее, презирала ее, убегала прочь от нее, Господи Иисусе.

Он поднял меня на руки, и я прижалась к нему. Уткнувшись в изгиб его шеи. Зажмурившись от яростного желания, страха. Я продолжала прятаться, когда он уложил меня на спину. Он связал меня при помощи шелковой ленты. Сначала мои руки. Нежно. Медленно. Затем лодыжки.

Я не оказывала ему сопротивления. Ни разу. Я не возражала. Даже тогда, когда он достаточно широко развел мои ноги. Даже тогда, когда на мои глаза легла повязка из мягкого шелка.

- Я собираюсь любить тебя, милая, - его шепот слегка разметал мои волосы и защекотал мое ухо, посылая сочетание холода и вспышек возбуждения по коже. - Каждую частичку тебя. Всем своим существом. Прикладывая все силы.