Яна Перепечина - Затворница

Несколько человек прямо на полу сдирали с образов изукрашенные оклады. Рыжий осмотрелся и через головы крикнул главному:

– Куда иконы девать?

– Большие сказали в музей свезти, в город. Их в подводу грузите. А с мелочью делай, что хочешь. Сожги или вон – старший махнул в сторону дверей – в реку скинь.

– В реку? – обрадовался занятной идее Рыжий. – А что? Можно и в реку. Отправим в большое плавание поповский дурман.

Он подхватил несколько образов поменьше и быстро зашагал по тропке, сбегавшей к реке. Бабки за оградой провожали его испуганными взглядами. Рыжий свалил иконы в траву и стал по одной закидывать как можно дальше, на середину довольно быстрой реки. Иконы завертелись в маленьких водоворотах, которых в коричневых неспокойных водах было много, и медленно поплыли вниз по течению.

Когда Рыжий отряхивая руки, словно после грязной работы, поднимался вверх, к храму, бабки смотрели на него с ужасом.

Ох, и тёплое же стояло лето, ох, и светлое же! Пелагея радостно потянулась и выглянула в окно. Бабушка уже возилась в огороде.

– Бабуля, а меня что не будишь?

– Выспалась, стрекоза? – улыбнулась бабушка, распрямляясь. – Поди поешь. На столе всё.

– А потом что? – Пелагее было так хорошо, что хотелось петь и танцевать, и она притоптывала на тёплых от солнца некрашеных досках.

– А потом прополем вот эти грядки и беги гуляй. Можешь в село сходить.

– Не хочу в село. Я здесь поиграю, на берегу.

– Ну, поиграй, поиграй, – согласилась бабушка. – Я вон тебе початков для кукол нарвала.

– Ой, спасибо! – обрадовалась Пелагея и побежала умываться. День обещал быть чудесным.

На берегу, как обычно, никого не было. Да и кто мог быть? Они с бабушкой тихо летовали вдвоём на хуторе, в отдалении от села. Это раньше они жили весело, когда не умерли ещё родители и дед. Но их не стало. Остались только они с бабушкой. Так и живут. Осенью, зимой и весной Пелагея бегает через лес в сельскую школу. А летом целые дни проводит здесь. Иногда только выберется в село. Но нечасто. Ей и здесь хорошо.

Прежде ещё в храм ходили с бабушкой. Пелагее нравилось. Там красиво пели, вкусно и сладко пахло ладаном, а батюшка во время проповедей всегда рассказывал интересные истории про Христа, Его Мать и других. Но теперь церковь закрыли и батюшку куда-то увезли. Бабушка плакала тогда. Да и теперь нет нет да и вздохнёт, глядя в ту сторону, где на берегу стоит их храм. Река в этих местах круто изгибается, и получается, что храм и их дом стоят почти друг напротив друга, словно через реку, хотя и находятся на одном берегу. И Пелагея любит играть у воды, поглядывая время от времени, как блестят вдали маковки. Вот и сейчас она на берегу возилась с куклой, сделанной из кукурузного початка, плела ей косу и рассказывала:

– Вот смотри, Зинуля, это наша река, наверху, за деревьями – дом. Вон там, вон, смотри… село и храм…

Пелагея посмотрела вдаль, на церковь, и вдруг замерла, посидела недолго, вглядываясь, отложила куклу, вскочила и, подхватив юбку, вошла по колени в воду.

– Посиди пока, Зинуля. Я сейчас.

Прямо на Пелагею воды реки несли какую-то тёмную доску. Она то и дело меняла направление, крутилась в водоворотах, но девочка исхитрилась, выловила её, перевернула и ахнула: это была икона. Она подняла глаза и увидела, что по реке плывут ещё и ещё иконы. Много икон. Пелагея выскочила на берег, осторожно положила на траву образ и истошно закричала вверх, туда, где за деревьями виднелся их дом:

– Бабушка-а-а! Бабушка-а-а-а-а-а!

Бабушка не откликнулась. Девочка заметалась по берегу, не зная, что делать, бежать ли к дому за помощью или вылавливать следующие иконы. Она глянула на реку – образа подплывали всё ближе – и бросилась в воду. Юбка сразу намокла, прилипла к ногам и очень мешала, но Пелагея смогла схватить первые два образа и потащила их к берегу.

– Бабушка-а-а-а-а-а!!! – снова закричала она. – Помоги-и-и-и!

Вытаскивать эти иконы было сложнее: глинистый берег от мокрых ног скользил, юбка сковывала движения. Но Пелагея снова, спотыкаясь, кинулась в воду.

Наконец на высоком берегу появилась бабушка. Краем глаза Пелагея заметила, что та всплеснула руками и быстро-быстро стала съезжать по заросшему осокой обрыву вниз, к ней на помощь.

– Палаша! – кричала бабушка. – Я бегу, бегу. Лови, лови их!

Она, наконец, спустилась и тоже бросилась в воду.

Из-за кустов на высоком берегу за ними наблюдала женщина. Она несколько минут смотрела на то, как бабушка и внучка вновь и вновь вбегают в реку и вытаскивают на берег икону за иконой, потом отступила от края обрыва и быстро пошла куда-то.